В 2019 году испанские СМИ сообщили о продаже крупной доли национального производителя оружия, Maxamcorp.
Правительство страны сделку одобрило, и казалось, что все идет нормально. Однако для тех, кто внимательно следил за происходящим, ситуация выглядела крайне странно: никто не знал имени покупателя.
Согласно документам, это была люксембургская компания Prill Holdings. Но кто стоял за ней?
Единственная доступная информация о Prill выводила на две фирмы, зарегистрированные на Каймановых Островах. Они, в свою очередь, связаны с частной американской компанией Rhone Capital. И на этом всё. Не всех устраивало такое положение дел.
«Неприемлемо, чтобы правительство Испании разрешало компании, о владельцах которой ничего не известно, вести деятельность в индустрии, предоставляющей столько угроз правам человека», – считает Сусана Руис, координатор Tax Justice в Oxfam International.
Prill – не единственная загадочная компания в Люксембурге. То, что Люксембург – одно из самых маленьких государств, не мешает ему быть крупным финансовым центром, притягивающим средства из разных уголков мира. Почти 90 процентов зарегистрированных в стране компаний контролируют иностранцы. Тут есть предприятия как минимум у 266 членов списка миллиардеров по версии журнала Forbes – и среди них нет граждан Люксембурга. Порядка 40 процентов компаний основали лишь для хранения активов.
По сути, эта страна – офшор в самом центре Европы.
Многие люксембургские компании соблюдают законы и ведут легальную деятельность. Другие же принадлежат политикам, коррумпированным чиновникам и даже организованным преступным группировкам.
Вероятно, их привлекает то, что Люксембург предоставляет высокий уровень секретности. По словам Габриэля Цукмана, младшего профессора экономики Калифорнийского университета в Беркли, это делает страну магнитом для тех, кто хочет «дистанцироваться от своих активов».
Он говорит, что те, кто вкладывает активы в люксембургские компании, рассчитывают на то, что «так правоохранительным органам будет сложнее выявить их владельцев, а это значительно затруднит расследование дел, связанных с коррупцией или уклонением от уплаты налогов». По его словам, «это главная услуга, которую предоставляет этот сегмент финансовой индустрии».
Из России в Люксембург и обратно перевели столько денег, что крошечное европейское государство стало одним из крупнейших российских иностранных инвесторов. «Естественно, Люксембург не планирует строить заводы в России, – говорит Бенуа Мажерус, профессор истории в Люксембургском университете. – Очевидно, что российские деньги переводят в Люксембург, а потом – обратно».
Итальянская прокуратура сообщает, что для членов мафиозного клана ндрангета Люксембург – «крайне привлекательное» место для хранения доходов от преступной деятельности: там их деньги остаются вне досягаемости властей.
Правоохранительные органы как минимум трех стран Южной Америки проводят расследования на основе данных о том, что их политические деятели вкладывают в люксембургские компании средства, которые получают в виде взяток.
«Мы обеспокоены, – сказал журналистам OCCRP Лоран Лим, сотрудник по вопросам политики в Генеральном директорате Еврокомиссии по финансовой стабильности. – Все знают, что в Люксембурге проблемы с налогами, но теперь речь идет и об отмывании денег».
«До прошлого года о прозрачности там никто и не слышал, – добавил он. – Невозможно было узнать, кому на самом деле принадлежит компания».
Теперь это возможно – по крайней мере, гипотетически.
В 2019 году в соответствии с требованиями директивы ЕС о борьбе с отмыванием денег Люксембург создал новый реестр и обязал 124 045 зарегистрированных в стране компаний указать имена бенефициарных владельцев.
Кто такой бенефициарный владелец?
Люксембург стал одной из первых стран Европы, создавших публичный реестр бенефициарных владельцев. Борцы с коррупцией с радостью восприняли эту новость.
Однако у базы данных есть некоторые ограничения. Одно из наиболее серьезных заключается в том, что поиск осуществляется по названию компании, а не по имени владельца. Из-за этого журналистам и представителям общественности трудно определить, кому что на самом деле принадлежит.
В прошлом году журналисты французской газеты Le Monde получили доступ к миллионам документов из базы данных. В них содержится информация о всех зарегистрированных в Люксембурге компаниях. Сотрудники информационного и технического отделов OCCRP привели документы в такой вид, чтобы их можно было проанализировать, и передали журналистам мировых СМИ. Так у них впервые появилась возможность искать информацию по имени владельца.
В документах значились имена, которые никто не ожидал там увидеть. Среди миллиардеров, певцов, актеров и известных спортсменов встречались политики, лидеры преступных группировок, друзья и члены семей высокопоставленных чиновников из разных стран мира.
Вот кто числится в утекших документах:
Торговец оружием, замешанный в одном из самых громких коррупционных скандалов во Франции.
Лидер одной из крупнейших российских преступных организаций, у которого есть связи в Кремле.
Бывший зять экс-диктатора Туниса.
Близкий соратник сербского президента.
Несовершеннолетние дети российского олигарха.
Турецкий бизнесмен, которого обвиняют в причастности к налоговому мошенничеству на 511 миллионов долларов.
Индонезийский магнат, заработавший состояние на торговле пальмовым маслом, которого обвиняют в уничтожении нескольких тысяч гектаров девственного леса.
Несколько членов ндрангеты – самой могущественной итальянской мафиозной группировки.
Цукман говорит, что, учитывая все преимущества этой секретной юрисдикции, неудивительно видеть в этом списке преступников и политиков.
«Кому нужны “налоговые гавани”? – спрашивает он. – Тем, кто не платит налоги, преступникам, отмывателям денег, коррумпированным бизнесменам и представителям политической элиты».
Вероятно, эти имена не должны были быть раскрыты. Многие из этих компаний зарегистрировали на подставных лиц, чтобы скрыть имена их бенефициарных владельцев.
В 2020-м, спустя год после того, как Люксембург открыл доступ к реестру, в стране закрылось множество компаний. Впервые в истории Люксембурга за год закрыли больше компаний, чем зарегистрировали.
Даже в самом Люксембурге все больше людей понимают, что у большого притока иностранного капитала есть и негативная сторона. В 2019 году страна получила более пяти триллионов долларов в виде портфельных инвестиций, уступив только США.
«Правительство Люксембурга понимает, что такой успех неразрывно связан с ростом риска отмывания денег и финансирования терроризма», – говорится в отчете Министерства финансов страны за 2018 год. В отчете, который опубликовали два года спустя, сказано, что отмывание иностранных средств, полученных в результате преступной деятельности, – «главная угроза», с которой столкнулся Люксембург.
В Министерстве финансов журналистам OCCRP сказали, что «безоговорочно придерживаются принципов налоговой прозрачности» и выполняют требования ЕС. Еще до публикации проекта OpenLux правительство Люксембурга заявило, что соблюдает все правила ЕС по обеспечению прозрачности в сфере налогообложения и борьбе с отмыванием денег.
Руководство страны также зарегистрировало домен openlux.lu и создало собственный раздел «Вопросы и ответы», посвященный реестру бенефициарных собственников, основываясь на вопросах журналистов. В правительстве называют создание реестра «важным шагом на пути к прозрачности» и отмечают, что у большинства стран ЕС еще нет публичных баз данных.
«Принимая во внимание то, что Люксембург следует всем европейским и международным директивам по обеспечению прозрачности в сфере налогообложения, борьбы с налоговыми преступлениями, а также борьбы с отмыванием денег и противодействия финансированию терроризма – и делает больше нужного, – мы отвергаем все утверждения, содержащиеся в этих статьях, и не согласны с оценкой, данной нашей стране и экономике», – заявило правительство.
Бесспорно, сейчас ситуация намного лучше, чем было пять лет назад. Однако эксперты говорят, что реестр вызывает множество вопросов, и мы, проведя собственный анализ, согласны с этим.
Случай с Prill Holdings – отличный пример. Компания не раскрыла имена своих бенефициарных владельцев, поэтому в базе данных вместо них значились руководители. Мы обнаружили, что в документах как минимум трети организаций в люксембургском реестре указаны имена их глав.
В случае с так называемыми фондами взаимного инвестирования эта цифра составляет 90 процентов – это обусловлено тем, что лишь у некоторых из них есть хоть один инвестор, который удовлетворяет требованиям Люксембурга к бенефициарам.
Согласно новому анализу базы данных OpenLux, порядка 80 процентов инвестиционных фондов страны не указали своих реальных бенефициаров.
Организации Transparency International и Anticorruption Data Collective сравнили данные, которые фонды представили в Люксембургский реестр и Комиссию по ценным бумагам и биржам США, и обнаружили «серьезные расхождения» в документах 719 учреждений, зарегистрированных в этих юрисдикциях. Из 112 фондов, которые передали правительству США информацию о своих бенефициарах, лишь 17 подали данные в люксембургский реестр.
«Это говорит о том, что фонды либо передают [Комиссии по ценным бумагам и биржам США] ложную информацию о структуре собственности, либо не соблюдают правила, которые установил люксембургский [реестр]», – написали в Transparency International.
Авторы анализа говорят, что любой из этих вариантов может быть основанием для штрафа. По их мнению, это также отражает необходимость более строгих мер контроля.
(В ответ на это правительство Люксембурга заявило, что эти источники несопоставимы. «В связи с этим мы не считаем возможным делать какие-либо выводы на основании очевидных расхождений. И совершенно точно нельзя утверждать, что в люксембургском [реестре] указана ложная информация», – гласит опубликованное в интернете заявление.)
«Можно сказать, что Люксембург снял... верхний слой кожуры с луковицы, – говорит Руис. – Однако нам нужно добраться до бенефициаров всех этих компаний».
«Важно не только наличие реестра, но и его эффективность».
Финансовая крепость
Сегодня Люксембург называют «финансовой крепостью», но когда-то на его месте стояла настоящая.
Со времен Римской империи на скалистом выступе стоял хорошо укрепленный замок, получивший название Luclinburhuc («Маленькая крепость»). Он охранял стратегически важную территорию, разделявшую романские и германские народы.
В 963 году местный граф Зигфрид продал свои земли северным народам, чтобы купить Luclinburhuc – отсюда берет свое начало история Люксембурга. Зигфрид, а затем его потомки следующие столетия посвятили объединению владений, и в 14-м веке Люксембург достиг наибольшего территориального охвата.
С тех пор этот маленький участок земли в самом центре Европы атаковали и даже захватывали более могущественные соседи: габсбургские Нидерланды, французы, Австро-Венгрия, пруссаки. Однако уже более тысячи лет он остается отдельной политической единицей. В 1867 году Пруссия вывела войска с территории Люксембурга, и страна стала полностью независимой.
С конца 1920-х годов правительство Люксембурга равнялось на Швейцарию, которая пыталась на основе давней традиции банковской тайны организовать крупную международную отрасль.
Герцогство учредило фондовый рынок, приняло законы, направленные на привлечение иностранного капитала и освобождающие холдинговые компании от налога на прибыль.
«Закон, принятый в 1929 году в отношении холдингов, был вдохновлен законодательством швейцарских кантонов», – пояснил Майерус, историк из Люксембурга.
По его словам, в период между двумя мировыми войнами крупные европейские страны значительно подняли налоги, что сделало Швейцарию и Люксембург крайне привлекательными для богачей центрами хранения денег.
«В некотором смысле они используют Люксембург… как колонию, как финансовую лабораторию, где на них не распространяются те же правила, что и в [их] странах».
Для Люксембурга, который значительно уступал соседям в размере территории и численности населения, финансовые рынки стали уникальной возможностью обеспечить себе конкурентное преимущество.
В середине 1970-х годов сталелитейная промышленность страны рухнула, и тогда финансовая отрасль стала основным двигателем экономики. Сегодня на этот сектор приходится четверть экономики Люксембурга и примерно 80 процентов прямых иностранных инвестиций.
Цукман говорит, что Люксембург стал «своего рода швейцарским армейским ножом» в сфере финансовых услуг.
«Например, Британские Виргинские Острова – это место, где можно быстро и дешево создавать подставные компании», – рассказывает он. В Панаме такая же ситуация, а Швейцария специализируется на управлении частным капиталом, хранящимся на счетах в офшорных банках. Каймановы Острова славятся хедж-фондами.
«Люксембург ведет активную деятельность во всех этих сферах: вывод прибыли транснациональных компаний, создание фондов взаимного инвестирования, управление капиталом, управление частным капиталом, регистрация подставных компаний и так далее. Это и делает Люксембург уникальным».
Прежде всего страна славится налоговыми льготами. Официальная ставка корпоративного налога составляет порядка 25 процентов, однако проведенное в 2014 году расследование Luxembourg Leaks раскрыло, что страна позволяла сотням международных компаний создавать сложные корпоративные структуры, благодаря которым они платили налоги в размере менее одного процента от прибыли.
Эта информация вызвала негодование общественности, и люксембургские чиновники пообещали повысить уровень корпоративной прозрачности в стране. Скандал, вызванный LuxLeaks, а также другие журналистские расследования, раскрывающие, как законы о корпоративной тайне способствуют коррупции, привели к тому, что в Европе ужесточили правила борьбы с отмыванием денег. В 2015 году ЕС одобрил пакет мер по борьбе с отмыванием денег, обязывающий государства-члены создать реестры бенефициарных собственников.
Люксембург и еще несколько стран не выполнили это требование в указанные сроки, и в конце 2018 года Еврокомиссия подала жалобу в Европейский суд.
В январе 2019 года государство приняло закон о создании реестра бенефициарных собственников, и в марте базу данных выложили в открытый доступ. Как сообщает Global Witness, Люксембург стал одной из пяти стран ЕС, которые выполнили требования о создании общедоступного реестра к январю 2020 года.
Ожидания и реальность
Создание публичных реестров бенефициаров – важный шаг на пути к достижению прозрачности.
Однако эксперты говорят, что к реализации люксембургского реестра возникают вопросы.
Помимо того, что в базе данных ограничен поиск, она неполная. Журналисты Le Monde проанализировали регистрационные данные и выяснили, что за год с момента создания реестра только 52 процента люксембургских компаний указали своих реальных владельцев. (Власти Люксембурга это отрицают, говоря, что на самом деле цифра ближе к 88 процентам.)
Из оставшихся 48 процентов компаний более 68 тысяч до сих пор не раскрыли информацию о своих бенефициарах. Примерно у 40 тысяч предприятий нет бенефициаров, которым принадлежит более 25 процентов акций. Однако власти Люксембурга утверждают, что 26 тысяч из этих компаний нарушают закон, и направляют жалобы в прокуратуру.
Эти предприятия, как и многие другие, указывают в реестре имена руководителей вместо бенефициаров.
По мнению Transparency International, принятое Люксембургом определение бенефициара – лицо, контролирующее не менее 25 процентов компании, – неприемлемо из-за большого количества инвестфондов, зарегистрированных в стране.
«Суть инвестиционного фонда заключается в том, что люди, вкладывающие в него средства и зарабатывающие на этом, – это не те, кто его контролирует и принимает решения, в том числе о видах инвестиций», – говорится в исследовании TI. В результате «преступники могут расслаивать или интегрировать доходы от преступной деятельности, вкладывая грязные деньги в различные инвестиционные фонды: пока суммы ниже порога отчетности, они смогут сохранять анонимность».
Журналисты Le Monde и OCCRP выявили десятки случаев, когда в качестве бенефициаров указывали детей, умерших или подставных людей.
Пожалуй, наиболее яркий пример – компания Prestigestate, владеющая самым дорогим в мире домом – замком Людовика XIV.
Поместье стоимостью 300 миллионов долларов занимает участок земли площадью более 20 тысяч гектаров в пригороде Парижа. Здание построено из дорогих материалов и напоминает современный Версаль. В 2011 году, когда стройку завершили, замок попал в заголовки мировых СМИ. В нем есть даже подводная комната для медитации и ночной клуб, украшенный драгоценными предметами искусства.
Документально замок принадлежит зарегистрированной в Люксембурге компании, бенефициар которой, как сообщается, – кронпринц Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман. Однако в люксембургском реестре значится, что бенефициары фирмы – трое близких к принцу граждан Саудовской Аравии.
Официально за отказ передать данные о бенефициарах или за представление ложной информации положен штраф в размере от 1500 до 1,25 миллиона евро. Однако на практике все не так просто: известен лишь один случай, когда компания понесла наказание за отказ раскрыть имя бенефициара и уплатила штраф в 2500 евро.
В люксембургском коммерческом реестре всего 59 сотрудников, однако им поручено следить за тем, чтобы более чем 120 тысяч компаний подавали подлинную информацию о своих собственниках и соблюдали все другие аспекты закона.
«Люксембург не справляется со своими обязанностями, связанными с финансовой деятельностью в стране», – говорит Маркус Майнцер, исследователь из Tax Justice Network, помогающий составлять ежегодный Индекс финансовой секретности. В прошлом году страна заняла шестое место в рейтинге самых секретных юрисдикций мира.
В Министерстве юстиции Люксембурга говорят, что необходимо помнить про право на неприкосновенность частной жизни – оно определяет допустимый уровень прозрачности.
«Правила в отношении публичного реестра основываются на обязательном балансе между гарантией права на неприкосновенность частной жизни владельцев предприятий… с одной стороны, и принципов прозрачности – с другой», – говорится в заявлении министерства.
В министерстве подчеркнули, что реестр не может решить все проблемы – банки и специалисты по финансам обязаны внимательно проверять клиентов.
Правительство Люксембурга также заявило, что ответственность за представленную информацию несут сами компании.
«Есть определенная процедура проверки достоверности информации о бенефициарных владельцах, – гласит заявление руководства страны. – Определение статуса бенефициарных собственников – ответственность зарегистрированной организации, которая прямо обязуется представлять в реестр точные и актуальные данные».
Том Таунсенд, исполнительный директор британской НПО Open Ownership, которая выступает за создание публичных реестров бенефициаров, говорит, что они могут быть крайне эффективным средством сдерживания потенциальных преступников, но только в том случае, если они реализованы правильно.
По его словам, базы данных без поисковых ограничений, такие как британский Коммерческий реестр, куда эффективнее, чем та, которую создал Люксембург.
Процедура проверки данных тоже важна. «В Дании изучают репрезентативные документы компаний и проводят выборочные проверки», – рассказывает Таунсенд. – Если Люксембург покажет, что проверяет информацию и серьезно относится к этому вопросу, это может предотвратить подачу ложных данных».
Open Ownership также выступает за снижение порога для признания человека бенефициаром компании – с 25 до 10 или 15 процентов акций. В таком случае значительно большее количество предприятий должны будут подавать информацию о своих владельцах.
Другая проблема заключается в том, что Люксембург не хранит данные о бенефициарах после ликвидации компании.
«Это серьезный пробел – информация может исчезнуть в любой день, – объясняет Таунсенд. – При проведении расследований архивы крайне важны, из них мы получаем доказательства. Благодаря утечке ’’панамских документов’’ мы узнали, что коррумпированные персоны постоянно меняют данные о владельцах предприятий – так намного труднее обнаружить человека».
Риск заключается в том, что Люксембург может создать прецедент в Европе и даже за ее пределами.
Каймановы Острова и Британские Виргинские Острова – известные офшоры – планируют в ближайшие годы создать реестры бенефициарных собственников. «Они стремятся соответствовать среднему европейскому уровню», – говорит Таунсенд.
«В мире Европа считается неким эталоном – другие правительства ориентируются на нее».
Купить, спрятать, вывести
Зачем преступникам компании в Люксембурге?
Журналисты OCCRP и наших партнерских центров проанализировали, чем занимаются компании, принадлежащие политикам или лицам с криминальным прошлым, и выявили несколько закономерностей.
Во-первых, Люксембург используют для вывода в ЕС активов, которые раньше хранились в более традиционных «налоговых гаванях» – зачастую в странах Карибского бассейна.
«Люксембург выполняет важную функцию и открывает компаниям, расположенным за пределами Европы, путь на европейские рынки», – рассказывает Маркус Майнцер, исследователь из Tax Justice Network. – Инвесторы из других стран могут через Люксембург инвестировать грязные деньги в ЕС, не платя при этом налоги и сохраняя анонимность».
Значительное число люксембургских компаний составляют «дочки» организаций, зарегистрированных в «налоговых гаванях».
Каймановы Острова – британская территория с населением 70 тысяч жителей – занимают шестое место в рейтинге стран, чьи компании открыли филиалы в Люксембурге. Это не единственная «налоговая гавань» в списке: Британские Виргинские Острова занимают десятое место, Панама – 16-е, а Кипр – 17-е.
Так, например, торговец оружием Абдул Рахман эль Ассир перевел акции на сумму 70 миллионов долларов с Кюрасао в люксембургскую компанию. «Боличикос» – группа бизнесменов, разбогатевших благодаря контрактам с правительством Венесуэлы, – якобы перевели с Барбадоса в Люксембург миллионы в виде акций.
Зачастую активы не задерживаются в стране надолго – местные предприятия используют для вывода активов в другие страны. Например, люксембургские компании «боличикос» переводили крупные суммы в виде инвестиций или кредитов другим фирмам, зарегистрированным в Испании и Гибралтаре.
«Через Люксембург проходят огромные суммы денег, которые не питают местную экономику, – сказал Лоран Лим. – Другими словами, государство играет лишь роль посредника».
Есть и другая закономерность: люксембургские компании используют для инвестирования в недвижимость в других странах, чаще всего во Франции. На то есть несколько причин: высокий уровень секретности и низкие налоги на недвижимость – в других европейских странах налоговые ставки значительно выше.
Семья Олега Тони, замглавы российской государственной железнодорожной компании, использует люксембургские компании, чтобы контролировать европейскую империю недвижимости. Предполагаемый босс мафии Максим Лалакин и украинский миллиардер Ринат Ахметов оформили собственность таким же образом.
Бывший премьер-министр Ливана Мохаммад Наджиб Микати, который был замешан в серии коррупционных скандалов, – бенефициар нескольких люксембургских компаний, созданных с целью приобретения недвижимости во Франции.
Индонезийский магнат Суканто Таното, которого обвиняют в финансовых махинациях и многочисленных экологических преступлениях, тайно купил через зарегистрированную в Люксембурге фирму историческое здание стоимостью почти 350 миллионов евро в Мюнхене.
Свен Гегольд, представитель немецкой партии зеленых в Европарламенте и член Комитета по экономической и финансовой политике, говорит, что по-прежнему существует слишком много лазеек, позволяющих выводить деньги из ЕС через Люксембург без уплаты налогов: «Зачастую у тех, кто владеет недвижимостью в Европе и получает от нее доход, есть холдинговая компания в Люксембурге, – пояснил он. – Они покупают недвижимость в Германии или Испании и выводят прибыль в Люксембург, а затем – за пределы ЕС».
«Это очень выгодная схема, в том числе для преступников», – добавил он.
И ею пользуется как минимум одна ОПГ. Джузеппе Ломбардо, ведущий прокурор по борьбе с мафией в Реджо-Калабрия, где обосновалась ндрангета, рассказал итальянскому партнеру OCCRP, IrpiMedia, что Люксембург привлекает мафию низким уровнем прозрачности финансовой системы.
«В этой стране есть финансовые системы и тайная “казна” – идеальное место для тех, кому нужно спрятать грязные деньги», – сказал он.
«Государство-посредник»?
Итальянский следователь, а также сотрудники прокуратуры и чиновники Италии и Испании говорят, что всем им попытки поиска преступников в Люксембурге затрудняет то, что местные власти неохотно идут на сотрудничество, особенно когда речь заходит об отслеживании финансовых потоков.
Итальянские следователи рассказали OCCRP, что им было трудно отследить деньги ндрангеты в Люксембурге из-за законов о банковской тайне и отсутствия прозрачности. Их поддержал испанский чиновник, который расследует дела, связанные с отмыванием денег.
«Люксембург играет роль “государства-посредника”, которое своими действиями – случайно или преднамеренно – позволяет преступникам и коррупционерам всего мира использовать его для отмывания денег», – сказал он.
По мнению другого испанского прокурора, действия чиновников Люксембурга усугубляют ситуацию: «С ними крайне трудно договориться о сотрудничестве. Вы должны очень четко формулировать просьбу, иначе они посчитают, что вы проводите расследование, и не станут сотрудничать».
«Зачастую только юрист или уполномоченный, зарегистрировавший компанию, знают, кому она на самом деле принадлежит».
В Министерстве юстиции не согласны с такой оценкой. Там говорят, что Люксембург – «конструктивный и надежный партнер», который охотно сотрудничает с зарубежными властями.
Эксперты уверены, что ни одна страна не может самостоятельно одержать победу в борьбе с финансовыми преступлениями, что бы она ни делала. Цукман, профессор из Беркли, считает, что лучшим решением будет создание общеевропейского публичного реестра, содержащего данные обо всех формах богатства.
В этом случае у властей разных стран будет доступ к информации, представленной в едином формате.
«Всегда надо стремиться к большему», – говорит он.
«Главный урок, который можно вынести из этой истории, заключается в том, что нам необходимо стремиться к созданию единого финансового реестра ЕС. Он станет воплощением концепции полной финансовой прозрачности».