Схожие мошеннические схемы оставались незамеченными, потому что тогда не нашлось своего Сергея Магнитского, который бы рассказал о том, как богатые и облеченные властью опустошают казну российского государства.
Сотрудники «Новой газеты» и OCCRP побеседовали с двумя людьми — банкиром и адвокатом, которые сыграли не последнюю роль в тех махинациях с бюджетными средствами и которые помогли собрать воедино картину того, что и как тогда происходило. Сказанное ими свидетельствует о том, что корпоративные преступления стали обыденностью в России, где волей одержимых жаждой наживы коррупционеров банки, судебные и налоговые органы без труда превращались в инструмент личного обогащения.
Технологии обмана, примененные в «деле Магнитского», оказались дьявольски эффективными: сначала силовики конфисковали документы и корпоративную печать Hermitage Capital — американской инвестиционной компании, интересы которой представлял Магнитский, а затем использовали их, чтобы открыть подложные дочерние структуры этой компании.
После этого ряд других подставных фирм, учрежденных теми же людьми, предъявил «дочерним подразделениям» Hermitage Capital фиктивные требования финансового характера. Один из российских арбитражных судов встал на сторону заявителей, издав постановления, в результате которых на бумаге возникли гигантские убытки, полностью нивелировавшие полученный Hermitage Capital доход.
Затем, имея документы, «доказывающие», что компания не заработала никакой прибыли, злоумышленники от лица Hermitage Capital подали официальную заявку на возмещение 230 миллионов долларов, которые ранее были уплачены в бюджет в виде налогов. Полученные таким образом деньги махинаторы затем вывели из страны через офшорные счета.
Стоит отметить, что методика эта была ими отработана еще до «дела Магнитского».
В 2006-м, за год до того, как в компании Hermitage Capital прошли обыски, практически точно такая же схема была применена для хищения из российского бюджета суммы, равной 107 миллионам долларов. В тот раз в качестве инструмента мошенничества была выбрана компания Rengaz, которая торговала ценными бумагами крупных высокодоходных компаний и находилась под управлением одного из крупнейших в России инвестиционных фондов — «Ренессанс Капитал».
Как и в случае с Hermitage Capital, были созданы фирмы-однодневки, выступившие в роли заявителей претензий, а в качестве директоров этих фирм действовали те же лица, что будут год спустя фигурировать и в «деле Магнитского».
Однако принципиальная разница между двумя этими аферами в том, что в случае с Rengaz никто во всеуслышание не заявил о совершенном мошенничестве. Не нашлось того, кто привлек бы к этой ситуации внимание мировой общественности, и дело это не стало занозой в российско-американских отношениях. В отличие от Hermitage Capital инвестиционный банк «Ренессанс Капитал» не забил тревогу и не обратился к правоохранительным органам в связи с хищением денег. Единственной жертвой той масштабной аферы в итоге оказались российские налогоплательщики.
Адвокат и арбитражные суды
Немаловажную роль в обоих упомянутых случаях сыграли российские арбитражные суды. В соответствии с действующим законодательством компании в России имеют право претендовать на налоговое возмещение, если сумеют доказать, что после выплаты налогов они оказались в убытке. В ситуации с Rengaz злоумышленники, используя в качестве прикрытия подставные фирмы, искусственно генерировали убытки через судебные требования к фиктивным дочерним структурам Rengaz (которые они также контролировали) относительно неоплаченных счетов.
Суд признал справедливость этих «претензий», и махинаторы, вооружившись текстом судебного решения, отправились в инспекцию Федеральной налоговой службы №28, где им почти моментально одобрили возврат налогов. Те же персоны и та же налоговая инспекция исполнят те же самые роли год спустя в «деле Магнитского».
Андрей Павлов — российский адвокат, который участвовал в арбитражном разбирательстве как в рамках дела Rengaz, так и в деле Hermitage Capital. При этом он одновременно представлял, пусть и в разных судебных инстанциях, интересы обеих упомянутых компаний и тех, кто подал против них иски. Другие адвокаты, принимавшие участие в данных арбитражных процессах на стороне либо обвиняемых, либо истцов, во время дачи показаний впоследствии признавали, что также действовали по поручению Андрея Павлова.
В ходе разбирательства по «делу Магнитского» Павлов позднее рассказал российским следователям, что он представлял интересы Виктора Маркелова, работника одного из лесопильных предприятий, который в итоге взял на себя вину за хищение 230 миллионов бюджетных долларов. Маркелову был назначен минимальный тюремный срок, положенный за подобные преступления, — пять лет. При этом мало кто сомневается в том, что он был не более чем пешкой и согласился принять всю ответственность на себя, что, по сути, и подтвердил Павлов.
«Есть определенные пределы в том, чем я могу с вами поделиться относительно информации, полученной нами от Маркелова, — заявил Андрей Павлов в беседе с OCCRP. — Естественно, было бы нелепо говорить, что Маркелов — это мошенник, совершивший данное преступление в одиночку. Он являлся руководителем и владельцем компании, которая была нашим клиентом. Но кроме него были и другие люди, это правда».
По словам Павлова, Маркелов обратился к нему с просьбой представлять интересы «тех директоров компаний, которые являются назначенными лицами и не могут явиться в суд».
Адвокат добавил, что он, возможно, смотрел иначе на происходящее, но в 2006 году это был стандартный подход всех российских адвокатов в работе с клиентами.
«Было бы замечательно, если бы все тогдашние клиенты проявляли честность и не лгали хотя бы своим собственным адвокатам. Но в те времена таких клиентов найти было невозможно. По этой причине… все адвокаты закрывали на это глаза и говорили: «Послушайте, это ваша личная проблема. Если что — ответственность будет на вас».
Павлов рассказал, что Маркелов был не самостоятельной фигурой, а лицом, за которым стояли люди из Универсального банка сбережений, при этом он отказался назвать конкретные имена. «Сотрудники правоохранительных органов задавали мне вопрос относительно того, что происходит, и я им объяснил, однако затем я увидел, что это им было не очень интересно. Уголовное дело об отмывании денег, если мы говорим о «деле Магнитского», все еще продолжается. Впрочем, результатов мы никаких не видим, по крайней мере, если судить по официальной информации. А я искренне заинтересован в том, чтобы результаты появились».
При этом в разговоре с OCCRP Павлов признал, что осознавал тот факт, что в обоих указанных разбирательствах истцы и ответчики, по сути, являлись одними и теми же людьми. «Это нехорошо, однако нарушения закона в этом нет. Для России это была обычная ситуация», — констатировал он.
«Не отрицаю, что, возможно, в какой-то момент я сделал что-то неправильное, — продолжает Павлов, — но прошу меня понять: причина была не в том, что я хотел помочь кому-то совершить преступление, а в том, что в те годы в подобной просьбе не было ничего необычного. Я подчеркиваю: я не знал, в чем именно состояла конечная цель всего этого, а адвокату не положено задавать клиенту ненужных вопросов». По его признанию, в случае с Rengaz была применена такая же схема, однако на сегодняшний день правоохранительные органы не выявили здесь никаких признаков состава преступления.
Банкир и его «доверенные лица»
Согласно имеющимся судебным материалам, мелкий московский «Универсальный банк сбережений» (УБС) практиковал мошенничество еще до афер с Rengaz и Hermitage Capital. В 2006 году владелец этого банка Дмитрий Клюев — одна из ключевых фигур в «деле Магнитского» — был признан виновным в попытке незаконным образом присвоить акции Михайловского горно-обогатительного комбината. Он был приговорен к трем годам тюрьмы условно, что является обычной практикой в случае с теми, кто в первый раз преступает закон.
УБС находился под контролем Клюева с 2004 года. И хотя он утверждает, что в 2006-м продал банк, OCCRP не смог достоверно подтвердить этот факт.
Материалы судебного дела говорят о том, что тогда УБС оформил гарантийные письма ряду подставных фирм, которые заявили, что якобы владеют акциями Михайловского ГОКа. Судебным следователям позднее удалось выяснить, что у этих фирм акций никогда не было, а вся мошенническая схема, включая гарантийные письма от банка, имела своей целью хищение акций у настоящих собственников комбината.
В ходе расследования этого дела из уст Клюева прозвучало следующее признание: «Этот банк действительно принадлежал мне. Он был приобретен в октябре 2004 года путем перерегистрации его акций на фирмы, которые находились под моим контролем. При этом у банка были лишь номинальные директора и акционеры — их роли выполняли близкие знакомые Сергея Орлова, моего друга. Совет директоров тоже был формальным органом, состоявшим из тех же друзей Орлова».
У Сергея Орлова обнаруживается криминальное прошлое. Из полученных в суде свидетельских показаний следует, что Клюев, Орлов и рабочий лесопильного предприятия Маркелов были причастны к похищению предпринимателя Федора Михеева с целью вымогательства у него денег (см. Orlov_Criminal_Case.pdf). При этом упомянутая троица вступила в сговор с некоторыми из тех сотрудников полиции, которые проводили рейды в офисах Hermitage Capital, когда была конфискована документация и печати этой компании.
Ряд упомянутых друзей Орлова — «акционеров и директоров» УБС — позднее был задействован в арбитражных разбирательствах в рамках дела Rengaz и «дела Магнитского». Представляли они либо дочерние структуры, против которых были поданы иски, либо самих заявителей.
Характерным в данном случае является пример Геннадия Плаксина. Если в середине 90-х он торговал чулками возле одной из станций московского метро, то в 2004-м сделался председателем совета директоров «Универсального банка сбережений».
Являвшийся, скорее всего, лишь «доверенным лицом» Клюева Плаксин фигурировал в качестве директора двух компаний-истцов — «Инстар» и «Оптим-Сервис», предъявивших фиктивные претензии подразделениям Hermitage Capital и Rengaz.
У Клюева и других лиц, чьи имена фигурируют в постановочных арбитражных процессах, обнаруживаются многочисленные связи, в том числе со следующими персонами:
Алексей Шешеня, который через посредника выступал в роли акционера двух компаний-истцов («Гранд-Актив» и «Полета»). Также его имя значилось среди собственников некой компании «Юг». По информации российского Государственного реестра коммерческих предприятий, Дмитрий Клюев был тем, кто зарегистрировал фирму «ЮгСтройСпецмонтаж».
Газим Ахметшин, взявший на себя функции директора одной из подставных «дочерних структур» в афере с Rengaz. Помимо этого он фигурировал как директор еще одной московской компании, которая принадлежала жене Клюева — Екатерине Соколовой.
Клюев встретился с журналистами OCCRP, но в беседе с ними заявил, что не знаком с указанными людьми: «Я не знаю Ахметшина и никогда не имел с ним никаких коммерческих дел. Имена Плаксина и Шешени я слышал в связи с уголовными делами, которые освещались в СМИ, но лично никогда не видел их и не сотрудничал с ними».
Также Клюев сказал, что продал свой банк своему старому другу Семену Коробейникову еще до афер с возмещением налогов. «К тому времени УБС мне уже не принадлежал, так как был мною продан, — говорит он. — Но тех, кто ведет против меня клеветническую кампанию, этот факт, видимо, не интересует».
Семен Коробейников погиб в 2008 году, упав со строящегося жилого дома, где он осматривал приобретаемую им квартиру.
Бенефициары
Лица, организовавшие хищения из российского бюджета, разработали хитроумную схему, чтобы скрыть следы украденных денег и сохранить в тайне имена тех людей, в чьих интересах совершалось мошенничество. Так, в случае с «делом Магнитского» было проведено более десятка тысяч банковских транзакций с целью завуалировать конечных получателей средств.
При этом банкир Клюев и его друг адвокат Павлов замешаны и в других подобных схемах — тех, что так и не стали предметом официального расследования.
В 2011 году «Новая газета» писала о том, что московская налоговая инспекция №28, та самая, которая санкционировала возврат налогов мошенникам в «деле Магнитского», в декабре 2007 года одобрила налоговое возмещение на общую сумму 65 миллионов долларов двум компаниям — «ТехПром» и «Торговый дом «Аркадия», имевшим счета в УБС.
Директором «ТехПрома» была Гульсина Ахметшина — супруга Газима Ахметшина, который был причастен к мошенническому возврату налогов в случае с Rengaz. Полученные средства по замысловатому маршруту были затем проведены через другие фирмы-однодневки и спустя четыре месяца, в марте 2008-го, оказались на банковском счете московской компании «НафтаИмпекс», одним из акционеров которой была жена Клюева. Вскоре после этого 85 процентов акций «НафтаИмпекс» были приобретены кипрской компанией Fungamico Ltd., руководил которой, по данным коммерческого реестра Кипра, Павлов, а владел — Клюев.
«Об этих транзакциях мне ничего не известно, — утверждает адвокат Павлов. — Я был директором Fungamico, но не ее бенефициаром. Компания была основана Дмитрием Клюевым для инвестиционной деятельности. Какое-то время ей принадлежал ряд активов в России, но затем с бизнесом начались проблемы, и компания была ликвидирована».
Журналисты OCCRP показали Дмитрию Клюеву данные о подозрительных транзакциях, но он отверг предположение, что они относятся к ситуации, связанной с налоговым возмещением. «Я взглянул на представленную [OCCRP] схему, и многое в ней вызывает сомнения, — заявил Клюев. — Прежде всего, смущает перерыв в четыре месяца между платежами. Если бы я был настоящим бенефициаром, то деньги пришли бы ко мне гораздо раньше».
Также Клюев высказал мнение, что, раз не было возбуждено уголовное дело в связи с возвратом налогов через Rengaz, это означает, что нарушения закона здесь не было.
«И самое важное: к тому моменту УБС мне уже не принадлежал», — повторил банкир свои прежние слова о продаже банка в 2006 году.
«Теоретически, — продолжает Клюев, — такой платеж фирме «НафтаИмпекс» мог иметь место. Но вы должны понять: после того как я продал банк, у него осталось много компаний и клиентов, которые связаны со мной. Этот платеж, возможно, поступил от одного из клиентов за более ранние услуги или проекты. Я также не исключаю, что он был от новых владельцев банка. Просто они взяли для этого компанию, у которой был счет в УБС. В платежах подобного рода нет ничего удивительного: вам нет необходимости создавать новую компанию под каждый новый проект. Расчеты могут совершаться разными способами — это вам скажет любой банкир».
В период между мартом и июлем 2008 года одна из российских коммерческих структур, ставших звеньями сложной финансовой цепочки — Camelot LLC, — провела десятки электронных платежей в адрес фирмы Altem Invest Ltd., зарегистрированной на Британских Виргинских островах и имеющей счет в кипрском FBME Bank. Часть «денег Магнитского» оказалась на счетах самой фирмы Camelot LLC.
Докладчик Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) Андреас Гросс заявлял в свое время, что Дмитрий Клюев был бенефициаром счета Altem Invest Ltd. в кипрском банке.
Банковские документы, с которыми ознакомились журналисты OCCRP, говорят о том, что бенефициаром счета Altem Invest Ltd. в 2011 году был Клюев, при этом OCCRP не смог найти достоверных подтверждений того, что он был бенефициаром и в 2008 году.
Клюев отрицает, что каким-либо образом связан с Altem Invest Ltd.: «Никакого отношения к этой компании я не имею: я не был ни бенефициаром, ни директором. Я никогда не слышал названия этого кипрского банка и никогда не имел в нем счетов».
По словам Клюева, подобные инсинуации распространяют его недоброжелатели: «Я постоянно сталкиваюсь со спекуляциями такого рода и, честно говоря, уже к ним привык. Не так давно в СМИ прошли сообщения, что обнаружена принадлежащая Клюеву компания Fungamico и что «деньги Магнитского» спрятаны на ее счетах. Компанией действительно владел я, но после целой череды проверок там так ничего и не обнаружили. И об этом факте почему-то никто не написал».