Латвии надоело быть страной, на которую смотрят как на вотчину «отмывателей» денег. Республика укрепляет законодательство и намерена жестко карать тех, кто портит «здоровую финансовую среду». Так уверяет один из главных регуляторов.
«Наша цель в том, чтобы быть финансовым центром региона и полностью отвечать строжайшим надзорным требованиям, принятым в мире», — заявила журналистам Майя Трейя. По ее словам, власти Латвии принимают самые серьезные меры для снижения вероятности финансового мошенничества и рисков отмывания денег.
Трейя возглавляет отдел юридического контроля Комиссии по финансовым рынкам и рынкам капитала Латвии (FKTK) — надзорного органа банковской сферы. В ведомство она пришла в середине 2015 года. Недавно она ответила на вопросы авторов программы журналистских расследований MOT Финской государственной телерадиокомпании (YLE). Разговор шел об усилиях по оздоровлению банковской системы республики.
Трейя сообщила журналистам, что эта работа значительно активизировалась за последние полтора года.
В 2014 году Центр по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) опубликовал данные о «российской финансовой «мегапрачечной» — масштабной криминальной сети, которая вывела из России 20 миллиардов «грязных» долларов и переправила их в Евросоюз, предварительно отмыв через банки Молдовы и Латвии. Через год, в июле 2015-го, OCCRP рассказал о хищении из трех банков Молдовы суммы в миллиард долларов, часть которой была затем проведена через счета в Латвии.
В октябре 2015 года Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) раскритиковала Латвию за слишком вялые усилия по противодействию коррупционным схемам и отмыванию денег. Тележурналисты YLE решили узнать подробнее о ситуации в прибалтийской стране после того, как финские следователи по документам выяснили, что за 2013 и 2014 годы 26 миллионов долларов из «мегапрачечной» попали к 28 финским фирмам через банки Молдовы и Латвии.
По словам Трейи, Латвия давно стала «центром притяжения» для денег с постсоветского пространства. После отделения от СССР в республику устремились западные банки параллельно с тем, как международные финансовые структуры стали активно направлять сюда средства на поддержку новой демократической власти.
Развитая сфера информационных технологий, культурная и языковая общность добавляли республике привлекательности в глазах банковских клиентов из бывшего СССР. Трейя отмечает, что, к примеру, курортная Юрмала была излюбленным местом отдыха еще советской элиты.
Денежные потоки в Латвию из бывших республик СССР не иссякали на фоне того, как последние переживали процесс повальной приватизации. Вступление Латвии в Евросоюз в 2004 году лишь увеличило «популярность» банковской системы республики у ее восточных соседей. «В результате возникли типичные виды теневой финансовой практики, такие как легализация криминальных доходов, уход от налогов и коммерческий подкуп, — признает Трейя. — Все факторы наслоились друг на друга».
Неразвитое законодательство и чересчур либеральные требования в банковской отрасли республики вкупе с разгулом криминала в соседних странах подогревали настоящий бум на рынке финансовых услуг в Латвии, как говорит Трейя. Десять лет назад в Латвии более 50 иностранных банков предлагали всё, что может потребоваться самому взыскательному клиенту. Большинство действовали в правовом поле, но некоторые, если и не нарушали закон откровенно, то охотно находили в нем лазейки.
Состоятельные жители бывших республик СССР, уставшие от нестабильности в своих странах, решались перевести накопления в более безопасные банки Евросоюза, и Латвия все увереннее могла предложить им помощь в этом. Таких клиентов здесь ожидали русскоязычные сотрудники банков, у которых с потенциальными клиентами из России была общая недавняя история и которые понимали их ментальность и тревоги и причины того, почему тем хотелось вывести деньги с родины, как поясняет Трейя.
Но одновременно следствием все более тесной интеграции Латвии с Евросоюзом и другими структурами Запада стала необходимость пересматривать надзорную практику. По мере того как западные регуляторы ужесточали собственные правила, они начали требовать от Латвии новых, более строгих законов и полного соблюдения уже существующих.
Как заявляет Трейя, Латвия выполняет эти требования. В подтверждение своих слов она отметила, что с конца 2015 года шести банкам республики назначены крупные штрафы, одному эстонскому банку запретили работу, а у местного Trasta Komercbanka отозвали лицензию. Trasta Komercbanka приобрел скандальную известность из-за операций «мегапрачечной» и гигантской банковской аферы в Молдове.
Трейя признает, что до нынешней «чистки» обеспечением законности в банковской сфере власти занимались спустя рукава. Финансовые взыскания если и налагались, то на мизерные суммы. С середины 2014 года до конца 2015-го были оштрафованы семь банков, но размер штрафов, как говорит Трейя, был чисто символическим.
Однако к середине 2016-го, как она уверяет, ситуация кардинально изменилась.
Перед этим в финансовой отрасли возник кризис, когда западные банки-корреспонденты — крупные транснациональные структуры с правом проводить трансферты, конвертацию валют и другие услуги — начали блокировать операции латвийских банков, заподозренных в отмывании денег. Это означало, что клиенты местных банков больше не могли, к примеру, переводить рубли в доллары или евро.
Трейя рассказала, что в русле общемировой тенденции к ужесточению финансового регулирования Латвия ввела более суровые требования в собственные законы о борьбе с отмыванием денег и резко увеличила штрафы. В некоторых случаях, по ее словам, правила в республике даже более строгие, чем принято в мире.
К примеру, в большинстве стран от финансовых организаций требуют уделять повышенное внимание «политически значимым лицам» — избранным или назначенным высокопоставленным госслужащим и их ближайшим родственникам. В Латвии же требование особых проверок распространяется также на дедушек, бабушек и гражданских супругов таких лиц из числа местных жителей.
Кроме того, Трейя сообщила о пятикратном увеличении штата (с четырех человек в середине 2015 года до двадцати сейчас) в отделе финансового контроля FKTK. В ведении отдела находится борьба с отмыванием денег.
Ее ведомство теперь активнее занимается вопросами, связанными с аудитом банков, штрафными санкциями и особым контролем операций вкладчиков из стран, считающихся неблагополучными с точки зрения криминальной активности. Одна из задач такого контроля — следить, какой процент вкладов поступил из «высокорисковых» стран или от лиц, возможно, связанных с высокими рисками.
Помимо прочего банки сейчас обязаны доказывать, что знают источник денег, поступающих на их счета, и отслеживать «рискованную активность», в том числе «кредиты, займы, трастовые сделки [и] услуги частного банкинга». Надзорные органы должны быть уверены: объем таких операций банки держат на «безопасном уровне».
Позитивным итогом принятых мер Трейя называет сокращение вполовину числа иностранных банков по сравнению с периодом десятилетней давности: «Сегодня в республике действуют 26 представительств зарубежных банков… [Это] хороший признак».
Также в соответствии с новыми требованиями появились улучшенные компьютерные системы для выявления типичных схем отмывания денег. Вдобавок были унифицированы форматы отчетности, что упростило аудит банков.
«Сегодня мы требуем от банков ежегодного тестирования страховочных механизмов на случай возникновения рисков, связанных с отмыванием денег. Банки должны отрабатывать различные стресс-сценарии», — говорит Трейя. Моделироваться может, в частности, блокировка со стороны банков-корреспондентов, штрафы за несоблюдение стандартов борьбы с отмыванием денег.
Также латвийским банкам теперь предписано тщательнее следить за компаниями-пустышками, которые создаются в офшорах, существуют лишь на бумаге и широко используются для легализации криминальных капиталов. (Сомнительные средства могут быстро перебрасываться по цепочке таких фиктивных компаний, чтобы скрыть конечный пункт назначения или владельца этих финансов.)
Если у определенного банка слишком много компаний-пустышек в числе клиентов — например, если они генерируют 30 процентов объема доходов банка, то он незамедлительно попадает под усиленный мониторинг.
По мнению Майи Трейи, закрытие Trasta Komercbanka свидетельствует об изъянах прошлой системы и необходимости более тщательной работы регуляторов. В свое время надзорные органы слабо контролировали операции этого банка, но даже когда власти стали направлять туда замечания и предупреждения, руководство банка фактически оставляло их без внимания.
Тенденция в надзорной сфере такова, говорит Трейя, что одного требования «знай своего клиента» более недостаточно. «Вы не поймете, в чем бизнес клиента, если не имеете представления о его контрагентах… «Знай клиентов своего клиента» — таково [новое] золотое правило, и банки однозначно должны ему следовать».
В надзорных органах уже усвоили, что если преступники постоянно обновляют тактику и средства, то и они не должны отставать. «Борьба с отмыванием денег не теряет актуальности, — констатирует Трейя. — Дело в том, что теневые схемы совершенствуются, появляются новые технологии — все эти электронные деньги, биткойны и так далее; такие вещи конкретно используются для легализации нелегальных капиталов».
Она говорит, что продолжать эту борьбу крайне важно, «потому что отмывание денег — источник острейших проблем, начиная с коррупции и криминализации, и наносит колоссальный вред экономике», порождая криминальные схемы, которые подрывают честную конкуренцию.
Трейя убеждена, что последствия этого в итоге ложатся бременем на «простых людей, органы власти и государство в целом».