У работы нелегальным золотодобытчиком в департаменте Чоко на северо-западе Колумбии есть свои плюсы.
Управлять огромным земснарядом, поднимающим массы потенциально золотоносного грунта с берегов и дна рек, — тяжелый труд. Нередко бригады старателей живут и спят прямо в этих машинах, которые местные жители прозвали «драконами». Но в Чоко, где шесть из десяти жителей живут за чертой бедности, такие золотокопатели хотя бы не голодают. По словам местного золотоискателя Мигеля, у некоторых бригад есть даже свой повар.
«У каждого, кто работает с землечерпалкой, есть гамак, они регулярно и хорошо питаются, — сказал Мигель, чью фамилию OCCRP не называет по соображениям безопасности. — В землечерпалках остается кое-что ценное».
История региона Чоко тесно связана с добычей подземных богатств с тех пор, как испанские конкистадоры в начале XVII века впервые завезли сюда африканских рабов, чтобы копать золото. Сегодня Чоко — второй по объемам производства золота департамент Колумбии. По данным Управления ООН по наркотикам и преступности, в 2019 году здесь добыли 4,8 тонны драгметалла.
Но если говорить о нелегальной добыче, то Чоко нет равных в стране. Согласно недавнему исследованию вашингтонской НКО Global Financial Integrity, которая анализирует незаконные финансовые потоки, под нелегальную добычу в Чоко используют 27 500 гектаров пойменных земель. Ее объем здесь в 2019 году составил 43 процента неофициального золоторудного промысла Колумбии. В 2011 году, во время последнего пересчета, Национальный реестр добывающей отрасли зафиксировал в регионе 527 разработок полезных ископаемых. При этом более 99 процентов бригад не имели на это формального разрешения.
При этом местным общинам перепадает лишь малая доля выручки от бума в золотодобыче. По словам мэра муниципалитета Рио-Кито Эрлина Антонио Москеры, многие добывающие компании декларируют свои лицензионные отчисления и платят налоги в других регионах, то есть собственные природные богатства приносят Чоко весьма скромные доходы.
«Они эксплуатируют нас дважды, — говорит Москера. — Создают тут экологические проблемы, а сборы за право вести разработки платят в другом месте».
Одновременно нелегальные золотодобытчики создали собственную теневую экономику.
Как утверждает Мигель, операторы земснарядов платят около восьми процентов от заработанного промышляющим в регионе «паракос» — так местные называют военизированные группировки правого толка. Водные артерии в Чоко — вотчина как паракос, так и формирований левых партизан-повстанцев. Обе эти силы часть финансов получают от нелегальной добычи ископаемых.
В конце 2020 года журналисты столкнулись лицом к лицу с несколькими паракос на реке Рио-Кито. Журналисты плыли вниз по реке и снимали на камеру одну из землечерпалок. В какой-то момент им наперерез направилось другое деревянное судно, в котором было два человека. Один из них недобро ухмылялся, что заставило журналистов причалить к большой насыпи грунта.
Там трое в резиновых сапогах и черных шапках начали расспрашивать проводника журналистов, кто они и что здесь делают. После пятнадцати минут вопросов незнакомцев устроила версия о том, что журналисты — якобы сотрудники гуманитарной миссии, и их отпустили. Позже местные жители сказали, что те люди были паракос.
По словам Мигеля, помимо вооруженных группировок операторы земснарядов платят 12 процентов от доходов владельцам земли и еще 10 процентов — советам местных общин. Также они делятся деньгами с правоохранителями, которые сообщают золотодобытчикам о любых рейдах силовиков.
«Один-двое полицейских или солдат приходят к землечерпалке [и говорят]: “Мы пришли за своей долей”. И каждый хозяин техники понимает, что надо вынуть из кармана 20—30 миллионов [колумбийских песо] (5300—8000 долларов) и отдать им».
Но даже после уплаты всех «комиссионных», как утверждает Мигель, с помощью землечерпалки можно заработать порядка 400 миллионов песо (107 тысяч долларов) в месяц — целое состояние для региона, где большинство людей получают в среднем 327 674 песо (примерно 100 долларов) в год.
В Чоко с золотом сталкиваешься повсюду. Им торгуют многочисленные лавки на главной улице Кидбо, столицы муниципалитета Рио-Кито, и в соседнем городе Истмина. На многих тут золотые цепочки и серьги.
Но если бум золотодобычи обогащает лишь некоторых, то воздействие ртути, применяемой в этом промысле, ощущают все. Нелегальные старатели используют ртуть, чтобы легче и быстрее извлекать золото из речного грунта.
На каждой из сотен нелегальных золотых разработок в Чоко в реки ежегодно сбрасывают порядка 36 килограммов ртути, которая отравляет водную среду и зависящих от нее людей.
В судебном иске, поданном местными общинами, сказано, что в 2013—2014 годах в селениях индейских народностей и потомков выходцев из Африки 37 детей и подростков погибли после употребления зараженной воды, а еще 64 отравились. Как показало исследование Тихоокеанского института природных исследований, у людей, живущих в бассейне реки Атрато, содержание ртути в крови в 120 раз превышает нормальный уровень.
Ртуть также отравляет рыбу — важный источник белка для местного населения. Анализ Фонда дикой природы выявил в регионе пять видов рыб с высоким содержанием ртути в мышечных тканях. Это значит, что ртуть попадет в организм любого, кто съест такую рыбу.
По мнению Маурисио Кабреры, координатора политики в добывающей сфере из колумбийского бюро Фонда дикой природы, очистка реки Атрато и ее притоков от ртути — чрезвычайно трудная задача, так как ртуть смешалась с донными отложениями и замедлила течение.
«Отстаивать идею восстановления здешней природной среды... очень сложно. Это потребует колоссальных затрат», — признал он.
«Рио-Кито — один из районов тяжелейшего экологического бедствия в стране».
