В репрессивной стране наподобие Таджикистана такая компания, как «Имон Интернэшнл», не может не выделяться.
Эту микрофинансовую организацию основали две местные жительницы, когда утихла гражданская война, бушевавшая в Таджикистане после распада Советского Союза. С самого начала их целью было оказывать финансовые услуги предпринимательницам.
За два десятилетия Гулбахор Махкамова и Санавбар Шарипова превратили «Имон» в успешную компанию с международным признанием. Микрокредитная организация привлекла солидных иностранных инвесторов, твердо следовала своей социальной миссии и старалась держаться в стороне от правящей в Таджикистане семьи, известной своими хищническими привычками.
Таджикские основательницы «Имона» по сути покинули компанию. Ранее в этом году иностранные акционеры захватили в ней полный контроль.
Официально смену структуры собственности назвали необходимой, чтобы выполнить регуляторные требования и улучшить корпоративное управление «Имоном». Махкамова и Шарипова публично не говорили о своем уходе из компании и не дали комментариев для этой статьи.
Репрессии в Таджикистане столь суровы, а проявлять инакомыслие настолько опасно, что лишь единицы соглашаются общаться с журналистами под запись. Однако многочисленные интервью и внутренние документы, полученные OCCRP, указывают, что произошло недружественное поглощение со стороны иностранных акционеров «Имона».
Ключевой фигурой был осевший в Москве итальянский бизнесмен Винченцо Трани, имеющий связи в высоких политических кругах. Поначалу Трани пытался выкупить долю основательниц «Имона» по заниженной цене. Когда они отказались, он стал апеллировать к ряду серьезных ошибок в управлении организацией и развернул агрессивную кампанию, желая дискредитировать их и отстранить от бизнеса.
Трани нашел «понимающего» и влиятельного союзника в лице Национального банка Таджикистана, где зампредседателя — Джамолиддин Нуралиев, зять президента Рахмона. Трани пытался получить акции на фоне того, как Нацбанк, давно враждебно настроенный к ее учредительницам, наращивал давление на компанию. В итоге предпринимательницы согласились продать свою долю.
Произошедшая смена собственника была «типичным рейдерским захватом», уверен Закир Абдрашитов, один из отстраненных от работы руководителей «Имона». «Вы можете смело указать, что это мои слова».
Переход акций к Трани поддержал самый известный иностранный акционер «Имона» — Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). В ходе этой операции ЕБРР и сам приобрел дополнительные акции компании.
Нуралиев, функционер Национального банка Таджикистана и один из нынешних руководителей «Имона», не отреагировал на просьбы о комментарии.
Отвечая на вопросы журналистов, Трани указал в электронном письме, что «никто не принуждал» продавать ему акции «Имона». Он отверг наличие у него личных или профессиональных связей с Нуралиевым или другими политическими фигурами в Таджикистане.
Трани отказался отвечать на предметные вопросы насчет «Имона» и написал, что вся информация уже есть в совместном пресс-релизе, который выпустил ЕБРР, предвосхищая эту статью, еще за несколько дней до ее публикации. В заявлении вновь утверждается, что продажа происходила «в полном соответствии с местным законодательством» и «бизнес-решениями участвующих сторон».
В персональном ответе в адрес OCCRP ЕБРР не дал внятного пояснения по целому списку конкретных вопросов. Пресс-секретарь ЕБРР Антон Усов сказал, что «в последние годы» главный контрольно-правовой отдел банка «долго и тщательно» проверял обвинения в «сговоре, запугивании и недобровольной передаче доли» при продаже акций «Имон» и «выяснил, что ни одно из них не имело оснований и не требовало дальнейших действий». Усов назвал такие обвинения «искажением фактов и неверной интерпретацией», однако не привел никаких доказательств своих слов.
Несколько нынешних и бывших членов правления «Имона» отказались дать комментарий, пояснив, что опасаются негативной реакции со стороны таджикских властей.
«Забирают акции или съедают»
В Таджикистане «банков много, но они клиента не боятся», — считает Роман Могилевский, экономист в кыргызском отделении Университета Центральной Азии. «Наоборот: клиенты боятся банков».
Причина, по его словам, в постоянном политическом вмешательстве. Как следствие, многие таджики предпочитают иметь дело с микрофинансовыми структурами, в которых готовы работать с обычными людьми и более простые требования. Через них часто удобнее всего получить денежный перевод от родственника, взять кредит, купить сотовый телефон или получить деньги на малый бизнес.
Именно эту нишу заняла микрокредитная инициатива Махкамовой и Шариповой, превратившись в компанию национального масштаба. Поначалу появилась некоммерческая организация — фонд «Имон». К нему вскоре присоединились иностранные партнеры, желавшие найти в Таджикистане социально ответственный проект.
В 2005 году фонд получил кредит в миллион долларов от ЕБРР. Событие было столь значимое, что бессменный авторитарный президент республики Эмомали Рахмон посетил церемонию подписания договоренностей.
Чтобы развить проект и привлечь иностранный капитал, Махкамова и Шарипова позже учредили коммерческую кредитную организацию «Имон Интернэшнл». Их фонд стал главным акционером новой структуры, доли в которой через некоторое время приобрели весьма солидные иностранные инвесторы, например, ЕБРР, купивший пакет акций в 2013 году. Это была первая инвестиция ЕБРР в микрофинансовую организацию.
«Имон» пользовался уважением у партнеров и считался примером коммерческого успеха. ЕБРР отметил Махкамову и Шарипову наградами за предпринимательство и особые достижения. Обе часто давали интервью как специалисты по микрофинансам и вопросу расширения прав и возможностей женщин.
Однако в самом Таджикистане ситуация для них была далеко не безоблачной.
В республике независимые компании должны постараться, чтобы не попасть в немилость к членам президентской семьи. Как сказал на этот счет местный экономист, когда такие компании становятся слишком крупными, «его либо забирают, либо съедают, либо убирают с рынка».
Но Рахмон пристально следит и за потенциальными политическими противниками. Так как президент и его семья — выходцы с юга республики, они особенно враждебно настроены к любым независимым влиятельным силам, появляющимся в северной Согдийской области, где базируется «Имон».
Когда в 2015 году «Имон» подал заявку на полноценную банковскую лицензию, он столкнулся с одним из самых влиятельных «доверенных лиц» президента. Зампредседателя Национального банка (а по многим свидетельствам, фактический руководитель учреждения) — президентский зять Джамолиддин Нуралиев.
При Нуралиеве заявку «Имона» не отклонили, но так и не одобрили. После ее подачи, по словам множества людей, знакомых с ситуацией, «Имону» поступило несколько предложений о партнерстве с банковскими учреждениями, связанными с семьей президента. Принять их было единственным способом получить лицензию.
Когда «Имон» предпочел остаться независимым, открытый конфликт, вероятно, стал неизбежен.
Неожиданное увольнение
Он начался весной 2017 года, когда Национальный банк оштрафовал «Имон». Поводом, по словам нескольких людей, знакомых с ситуацией, были несколько незначительных нарушений при обмене валюты.
«Мы поменяли менеджмент в филиале, мы поменяли сотрудников, мы туда отправили специального контролера который бы смотрел за порядком», — рассказал тогдашний член правления «Имон Интернэшнл» Абдрашитов.
Но власти это не удовлетворило. Громкое решение, напоминающее приговор, пришлось на последние дни того года: Нацбанк обвинил «Имон» в пособничестве незаконной деятельности.
Абдрашитов вспоминает момент, когда чиновники представили свои «доказательства».
«Национальный банк нам предъявил видеозапись где обменные операции совершаются даже не нашим банком, a внутри нашего отделения. Два человека сидели на стульях, и вот один дает другому что-то и тот дает первому что-то. Они кладут это в карманы и уходят».
Нацбанк представил это как доказательство нелегального обмена денег. Наказание последовало мгновенно.
«Эта видео запись послужила основанием для увольнения генерального директора», — сказал Абдрашитов.
Речь идет о Махкамовой, которая занимала эту должность с 2016 года. Но уволили не только ее: Нацбанк потребовал также убрать еще пятерых топ-менеджеров. В результате «Имон» лишился шестерых опытных руководителей.
Когда спустя два месяца об уходе Махкамовой стало известно публично, это вызвало недоумение и разные спекуляции. Многие считали неслучайным, что ее уволили именно тогда, когда еще одна независимая организация с севера Таджикистана, банк «Эсхата», попала под карательные меры регулятора. (В случае с банком «Эсхата» санкции были еще жестче: ему предписали сместить всех членов совета директоров.)
«Я практически на сто процентов уверен, что основной мотив всех этих изменений в том, чтобы чуть-чуть остановить это зарождающиеся формирование финансовой элиты в северном Таджикистане», — сказал в свою очередь местный политический обозреватель, просивший не раскрывать его имя из страха за свою безопасность.
Избирательное регулирование
Встречайте Mikro Kapital
В это непростое время «Имон» получил известие, которое, казалось бы, не могло не радовать: ЕБРР нашел нового инвестора. Им оказалась люксембургская компания по управлению активами, она приобрела десять процентов акций «Имона». Хозяин компании — Винченцо Трани, успешный бизнесмен с серьезными связями, в прошлом сотрудник ЕБРР.
Новое вложение торжественно отметили в январе 2018 года в Подмосковье на конференции, посвященной десятилетию Mikro Kapital. Страсть Трани к эффектным рекламным ходам проявилась в полной мере: чтобы заявить об инновационном духе в компании, на торжестве выставили автомобиль DeLorean, известный по кинотрилогии «Назад в будущее».
Трани — бизнес-функционер с серьезными связями. Он президент Итало-российской торговой палаты, также одно время был почетным консулом Беларуси в Неаполе, принимал награды из рук таких людей, как бывший итальянский премьер Сильвио Берлускони и российский сенатор и экс-дипломат Константин Косачев.
Довольно быстро Трани удалось наладить еще один контакт на высоком уровне. В июне, примерно через шесть месяцев после покупки первой доли в «Имоне», Трани отправился в Душанбе и договорился о встрече с президентским зятем Нуралиевым — зампредседателя Нацбанка.
Судя по отзывам и документам, изученным журналистами, в ходе того общения Трани выразил заинтересованность в покупке большей доли в «Имоне». Жесткий критик компании, Нуралиев сказал, что Нацбанк поддержит приобретение фирмой Mikro Kapital контрольного пакета. В итоге Трани рекомендовал другим акционерам, чтобы фонда не было среди владельцев «Имона».
В том же месяце он написал Махкамовой и Шариповой, предлагая выкупить долю фонда «Имон» в компании «Имон». В июле Трани назвал свою цену. Он был готов заплатить за акции половину номинальной стоимости, а также дать обеим предпринимательницам места в совете директоров Mikro Kapital. «Я считаю, очень важно, чтобы мы срочно провели сделку», — написал он.
Однако они отклонили предложение продать акции по бросовой цене. И это стало началом конца для них в «Имоне». Менее чем через два года Трани насильно выкупит долю фонда при содействии Нацбанка.
В электронном письме журналистам Трани заявил, что у него нет личных или профессиональных отношений с Нуралиевым. По его словам, он встречался с Нуралиевым «как с представителем Национального банка Таджикистана, когда компания Mikro Kapital была миноритарным акционером “Имона”».
Трани пошел в наступление, педалируя тему нарушения «Имоном» норм борьбы с отмыванием денег, которое случилось годом ранее, в пору директорства Махкамовой.
Тогда в течение шести месяцев новая компания-клиент открыла банковские счета в «Имоне», разместила крупные суммы и потом отправила десятки миллионов долларов примерно двадцати компаниям в Китае и Гонконге.
Внутреннее расследование не выявило явных признаков отмывания денег, но пришло к выводу, что персонал «Имона» недостаточно проверил клиента, не собрал нужных документов и не стал сразу изучать его подозрительные трансакции. Последующее внешнее расследование выявило и других сомнительных клиентов, которые схожим образом переправили через «Имон» за границу в общей сложности 68 миллионов долларов.
Эти недочеты Трани использовал как повод для жалоб на Махкамову и Шарипову. В течение лета 2018 года он не раз поднимал ту проблему возможного отмывания денег перед другими зарубежными акционерами «Имона». (Трани не ответил OCCRP на вопросы о том, почему таджикских бизнесвумен или их фонд следует привлечь к ответственности за просчеты в тот период, когда большинство в совете директоров составляли иностранцы.)
Национальный банк тоже не ослаблял давление на «Имон»: регулятор заморозил выплату дивидендов, ввел лимиты на зарплаты и влиял на возможность принимать вклады. Кроме того, компания стала объектом постоянных проверок.
«Категорические возражения»
Поворотным пунктом стало заседание совета директоров «Имона» в ноябре 2018 года, превратившееся в захват контроля над компанией.
Место заседания перенесли из Таджикистана в Москву — сначала в офис ЕБРР, а затем — в головное представительство Mikro Kapital. Без участия представителей фонда «Имон» появилась альтернативная повестка дня. На входе в здание у них изъяли сотовые телефоны. На заседании присутствовал Трани, хотя он даже не был членом правления.
Одним из пунктов повестки было обсуждение кандидатур на замену Абдрашитову в качестве и. о. генерального директора, хотя он должен был занимать эту должность до января.
В итоге совет проголосовал за «немедленное отстранение» Абдрашитова. Вместо того чтобы рассмотреть прочие кандидатуры, совет назначил на его место Александра Еремина, опытного банкира, уже имеющего опыт общения с Нуралиевым. Соучредительницу «Имона» Шарипову сместили с поста председателя совета директоров.
При голосовании за эти изменения Mikro Kapital поддержали члены совета, представляющие трех из четырех зарубежных акционеров «Имона»: ЕБРР, нидерландский банк развития FMO и Triple Jump. Да и собственно инициатором заседания и изменений в повестке, похоже, был представитель ЕБРР в правлении Николас Друд. (Друд не ответил на просьбы о комментарии.)
Не согласились с изменениями три члена правления, представляющие фонд «Имон», и оставшийся иностранный акционер, The Mennonite Economic Development Associates (MEDA). Они не стали подписывать итоговую резолюцию заседания.
Трани и ЕБРР не ответили на конкретные вопросы о той ситуации. По словам представителя FMO, «изменения в совете директоров и менеджменте “Имона” были необходимы, чтобы поддерживать высокие стандарты законности и юридической чистоты». Однако он не ответил на отправленный ему потом список предметных вопросов. В Triple Jump и MEDA не отреагировали на просьбы о комментарии. В электронном письме Еремин заявил, что заседание совета директоров происходило «в строгом соответствии с законодательством и внутренними документами».
«Осознанные и необходимые»
На пресс-конференции через какое-то время Еремин признал, что события того судьбоносного заседания совета директоров могли показаться слишком радикальными на первый взгляд. Однако, по его заверению, изменения были осознанными и необходимыми для развития организации.
Еремин всего год проработал гендиректором «Имона», а потом ушел на руководящую должность в Mikro Kapital. За время его краткого директорства внутреннее давление на Махкамову, Шарипову и их фонд усилилось.
Во главе с Ереминым «Имон» нанял аудиторскую компанию Deloitte, чтобы вновь изучить проблемные вопросы о рисках отмывания денег, которые ранее активно поднимал Трани. Компания также заказала у Deloitte отдельный отчет с информацией о частной жизни Махкамовой и Шариповой, в том числе об их жилищах, детях и поездках. В этом документе не было обвинений в нарушениях, однако его отправили анонимно по электронной почте и Махкамовой, и Шариповой в явной попытке запугать их.
За некоторое время до этого он взаимодействовал с регулятором, когда тот вел переговоры с ЕБРР о возможной финансовой помощи двум проблемным таджикским банкам. Эта работа свела его с Нуралиевым.
«У меня сложились достаточно плотные и хорошие взаимоотношения с вашим регулятором», — признался Еремин местным журналистам.
И именно в Нацбанк обратился Трани и другие иностранные акционеры, когда фонд «Имон» попытался отстоять свои позиции.
Просьбы к Нуралиеву
После спорного назначения Еремина фонд направил несколько писем зарубежным акционерам компании «Имон», призывая их — и в первую очередь своего многолетнего партнера ЕБРР — восстановить статус-кво. Экс-директор Абдрашитов подал в суд, протестуя против увольнения.
После того как он выиграл первый иск, Нацбанк выпустил специальное распоряжение, не позволяющее ему восстановиться в должности. При этом Трани желал «дополнительного вмешательства» со стороны регулятора, как следует из письма, направленного им президентскому зятю Нуралиеву в мае 2019 года. Он утверждал, что основания для этого – обструкционизм Фонда, случаи «мошенничества с закупками, нелегальных трансакций и отмывания денег», которые якобы допускались под руководством Махкамовой и при ее председательстве в Фонде.
В письме без подписей в адрес Нуралиева (OCCRP ознакомился с ним) представители FMO, Triple Jump и ЕБРР присоединяются к Трани в его жалобах на фонд. Составители письма настаивали на том, что призывы фонда пересмотреть решения ноябрьского заседания совета директоров представляют собой противодействие их попыткам исправить недочеты, связанные с выполнением компанией «Имон» антиотмывочных требований. Они «больше не могут сосуществовать» с фондом, как утверждалось в письме. (Они не ответили на вопросы журналистов о том, почему дальнейшее присутствие фонда могло мешать им решать проблемы нормативно-правового порядка.)
Вскоре после этого ЕБРР присоединился к предложению Mikro Kapital по покупке фонда.
Последний натиск
Предложение отвергли, но изменения вскоре все-таки начались.
Национальный банк просто не оставил выбора: ближе к концу года он выпустил документ, обязывающий фонд продать свою долю.
«Распоряжение №239» в основном касалось реализации Таджикистаном набора международных банковских стандартов, известных как «Базель III». Но также в нем был, похоже, не связанный с этой тематикой пункт, который вызвал тревогу в финансовом секторе Таджикистана. Он обязывал все местные некоммерческие микрофинансовые организации, владеющие любой долей в каком-либо финансовом учреждении, продать эту долю в течение трех месяцев.
Еще как минимум две крупные структуры — банк «Арванд» и «Хумо» — оказались напрямую затронуты распоряжением.
Однако, как считает один из специалистов местной финансовой отрасли, «этот конкретный пункт был направлен именно против “Имона”». «Здесь есть и “сопутствующий урон” в виде “Арванда” и “Хумо”, но их никто не заставлял продавать свои доли компании Mikro Kapital».
Фонд несколько раз просил ЕБРР повлиять на Нацбанк, чтобы там фонду дали больше времени — найти другого покупателя. Однако к этим просьбам не прислушались. Не видя других вариантов, в ситуации нарастающего давления со стороны Нацбанка создательницы «Имона» были вынуждены согласиться на обновленное предложение ЕБРР и Mikro Kapital о выкупе акций.
О сделке официально объявили в марте 2021 года. Компании Mikro Kapital перешла большая часть акций фонда — ее общий пакет в компании «Имон» составил почти 43 процента.
Условия сделки четко дают понять, насколько занизили стоимость «Имона». За 43,5 процента акций компании фонд получил 5,4 миллиона долларов. При этом восемью годами ранее ЕБРР и FMO заплатили 6,5 миллиона долларов всего за 25 процентов акций компании.
Трани не дал комментариев по поводу «Распоряжения №239». Если верить Еремину, распоряжение касалось всех финансовых организаций Таджикистана, а утверждение о том, что оно направлено специально против фонда, «необъективно». Ничем не подтверждая свои слова, он расценил как «абсолютный вымысел» то предположение, что кто-то из акционеров «Имона» мог вынуждать фонд продать акции.
В ЕБРР заявили, что необходимость сделки диктовали регуляторные требования — другими словами, нужно было исполнить «Распоряжение №239».
«ЕБРР всегда действовал добросовестно, стремясь четко следовать предписаниям Национального банка Таджикистана», — сказал пресс-секретарь ЕБРР Усов.
Однако бывший член правления ЕБРР (он просил не называть его имя, чтобы иметь возможность говорить открыто) счел это объяснение малоубедительным и назвал сомнительным то, что ЕБРР с такой готовностью подчинялся воле Нацбанка.
«Хорошо, формально целью было выполнить требования регулятора, — сказал он. — Но от регуляторов нам нужно, чтобы они обеспечивали честные правила игры».
«Это точно был не тот случай», — добавил он. «Какого черта мы вообще участвовали в этой сделке?»
При участии OCCRP Таджикистан.