Круговыми движениями Мисаэль Рейес перетирает жидкую грязь на медном лотке, чтобы добраться до сокровищ, которые в ней скрыты. «Видите, появилась серебристая капля? — говорит он. — Это ртуть — мы используем ее, чтобы отделить золото от руды, добытой в шахтах и измельченной в дробилках».
Рейес хорошо знает свое дело. Ему 56 лет, и 36 из них он работает на золотых приисках в Эль-Кальяо — сельском поселении в штате Боливар, у восточной оконечности «Горнорудной арки Ориноко».
Рейес демонстрирует процесс, комментируя каждый этап. Сначала ртуть смешивают с измельченной золотоносной рудой. При взаимодействии ртути с золотом образуется амальгама — вязкая субстанция, которая прилипает к медному поддону. Лопаткой он соскребает амальгаму, кладет на влажную ткань и отжимает. Затем снова добавляет ртуть, помещает смесь на лопату и нагревает паяльной лампой. В итоге ртуть испаряется и остается только золото.
Золотодобытчики работают под металлическим навесом без стен. Однако воздух насыщен ртутными парами, которые вынуждены вдыхать и девять старателей, и два журналиста. Для амальгамации используется от 10 до 25 граммов ртути на каждый грамм золота.
Ртуть — тяжелый серебристый металл, крайне ядовитый для живых организмов, отравляет все побочные продукты производства. Сухие отходы — измельченную руду, песок и грязь — собирают в отвалы, которые позже снова переработают, чтобы извлечь остатки золота. Жидкие отходы сливают в искусственные пруды диаметром около пяти метров и глубиной меньше метра. Никто из работников не пользуется средствами индивидуальной защиты от ртути.
Рейес считает, что в этом нет нужды. «Мы всю жизнь здесь работаем, у нас уже иммунитет», — говорит он. Он также не допускает мысли, что вода, которую люди пьют из ближайшей реки, может быть загрязненной. «Вся ртуть остается в грунте, не доходя до воды», — убежден он.
Репортеры наблюдали за процессом получения золота в начале апреля 2017 года на месторождении Molinos Calderón, одном из примерно 60 приисков, которые вот уже несколько десятков лет действуют близ городка Ла Рамона в муниципалитете Эль-Кальяо. Molinos Calderón — территория «Социалистических горнодобывающих бригад» — экспериментального проекта, запущенного правительством в этом году с целью объединения кустарных производств, действующих в регионе. (См. материал «Социалистические бригады старателей сталкиваются с диктатом криминала и падением золотодобычи»)
При этом существующие требования не разрешают использовать ртуть.
Президентский указ, опубликованный в правительственном вестнике в августе 2016 года, запрещает использование, владение, хранение и транспортировку ртути с целью получения или обработки золота и других полезных ископаемых при любых горнорудных работах в Венесуэле. Запрет, принятый в рамках проекта «Горнорудная арка Ориноко», был призван успокоить защитников окружающей среды, но большинство старателей его игнорируют, а многие о нем даже не слышали.
Многие в правительстве уверены, что ртуть больше не используется. В ноябре 2016 года власти с гордостью заявили, что первая партия золота, доставленная из «Горнорудной арки Ориноко» в Центробанк, была «зеленой», то есть получена экологически чистыми методами.
Однако горняки из Ла Рамоны утверждают, что золото они добывают с помощью ртути и не задумываются даже о минимальных средствах защиты для работников или окружающей среды.
Несмотря на попытки «соцбригад» объединить кустарные производства Ла Рамоны в Эль-Кальяо, старатели говорят, что в методах их работы ничего не изменилось, зато теперь им угрожают преступные группировки, наводнившие регион. (См. материал «Горнорудная арка Ориноко» под пятой криминальных боссов»)
Политики пытаются решить проблему незаконной добычи
Социалистические горнодобывающие бригады, анонсированные еще в ноябре 2016 года, появились на основании официального постановления в январе 2017 года. Этот экспериментальный проект, возможно, поможет взять под контроль кустарные горнорудные производства.
План состоял в том, чтобы объединить сотни старателей из сектора Накупай (часть более крупного региона площадью 97 гектар в Эль-Кальяо, где располагается Венесуэльская горнодобывающая компания). Бригады, сформированные из групп старателей, имеют право на разработку месторождений только в секторе Накупай. Но по факту бригады были сформированы и в секторе Ла Рамона.
Разрешение на ведение работ для бригад действительно в течение девяти лет. Оно не подразумевает владение землей или ее ресурсами, землю нельзя передать, сдать в аренду или субаренду и продать другому лицу.
Правительство заявляет, что бригады будут платить государству небольшой налог — три процента добытых ими полезных ископаемых будут направлены в Социальный горнорудный фонд и инвестированы в социальные проекты.
Однако старатели говорят, что на деле ничего подобного не происходит, они продолжают работать по старинке и продают золото тем, кто предложит лучшую цену.
Общую картину осложняют постоянные перемены в недавно учрежденном Министерстве развития горной промышленности и охраны окружающей среды, где за последние семь месяцев сменились три министра. Место Роберто Мирабаля в феврале занял Хорхе Арреаса, которого вскоре повысили, и в августе на его посту оказался Виктор Кано.
Однако в министерстве продолжают утверждать, что наметилась положительная тенденция: все больше золота добывают экологичными методами.
В ноябре 2016 года впервые была обнародована концепция «соцбригад», и занимавший тогда пост министра Мирабаль почти сразу сообщил о первых золотых слитках, поступивших из «Горнорудной арки Ориноко». Он сказал, что они «получены экологичным способом», то есть без использования ртути. Месяц спустя он сообщил, что за полгода было добыто 400 килограммов золота (круглая цифра без уточнения подробностей).
Арреаса, занимавший пост министра шесть месяцев, делал похожие заявления. Но он также признавал, что, несмотря на запрет, местные старатели продолжают применять ртуть. На то, чтобы переубедить их, потребуется не один месяц, сказал он в майском интервью, опубликованном на сайте министерства.
В сентябре Кано, нынешний министр, сообщил, что с учетом новых поступлений всего за 15 месяцев в «Горнорудной арке Ориноко» было добыто около 4000 килограммов золота.
Однако на прииске Рейес, перекрикивая дробилку, заявляет: «Мы всегда так работали, ничего не изменилось. Мы по-прежнему добываем руду в шахтах, измельчаем ее в дробилках и с помощью ртути выделяем золото».
Золотоносные шахты и хлеб насущный
Итамар Фернандес и Гермин Гутиеррес работают в секторе Ла-Кулебра муниципалитета Эль-Кальяо, и их совсем не заботит запрет на ртуть, потому что они никогда о нем не слышали.
В секторе порядка 20 золотоносных шахт. Они представляют собой отверстия в земле около полуметра в диаметре и до 40 метров глубиной, созданные как минимум за десять лет до запуска проекта «Горнорудная арка Ориноко». Как говорит Фернандес, «здесь ничего не изменилось. Ртуть — наш хлеб насущный».
Гутиеррес утверждает, что старателей здесь не объединяли в бригады и что они продолжают работать, как и прежде, без какой-либо поддержки государства.
Всемирная организация здравоохранения заявила, что на неофициальные и кустарные золотодобывающие производства приходится 37% выбросов ртути в мире, и они — самая серьезная причина загрязнения ртутью воздуха и воды.
Загрязнение ртутью
Хорхе Паолини из Политехнического университета Каталонии провел исследование, чтобы выяснить, какой объем ртути получали жители бассейна когда-то чистейшей реки Карони — притока Ориноко в штате Боливар. Он обнаружил, что с 2000 по 2007 год концентрация ртути в рыбе, которую употребляют в пищу, повысилась с 2,7 до 7,9 миллиграмма на грамм.
Результаты другого исследования, проведенного Обществом защиты дикой природы, фондом La Salle и Университетом де Ориенте в период с 2011 по 2012 год, показали, что у 92% из 152 обследованных женщин местных племен екуана и санума в организме было повышенное содержание ртути, поскольку они употребляли в пищу загрязненную ртутью рыбу.
По постановлению ВОЗ допустимым считается содержание в организме до двух миллионных частей ртути (ppm — от ‘parts per million’), однако в образцах волос этих женщин средний уровень содержания яда составлял 9,38 ppm. Почти в 37% случаев уровень превышал 10 ppm, в 7% случаев был около 20 ppm, а в одном случае достиг 45 ppm — это более чем в 22 раза превышает допустимую норму.
«Эти результаты демонстрируют, что местное население отравлено ртутью, даже те, кто обитает на расстоянии более 200 километров от места, где шахты сбрасывают отходы в реку Каура, хотя в более отдаленных регионах уровень загрязнения несколько ниже», — говорит профессор Сальвадор Пенна, один из ученых, принимавших участие в исследовании.
Отравление ртутью крайне опасно и может стать причиной поражения нервной системы, потери памяти, снижения когнитивных функций, ухудшения функции речи и слуха, появления тревожности, бессонницы, неконтролируемых судорог, перепадов настроения и проблем со зрением и пищеварением. Поражение внутренних органов в результате отравления может привести к преждевременной смерти.
Какие альтернативы?
Старатели говорят, что небольшие производства, у которых есть техника и оборудование для измельчения добытой в шахтах породы, — ключевой этап в процессе золотодобычи. Именно они предоставляют работникам ртуть для извлечения золота.
Алексис Чауран, представитель Ассоциации революционных горняков и литейщиков Ла Рамоны, говорит, что у них нет выбора. «Мы работаем по старинке. Если мы перестанем использовать ртуть, как тогда извлекать золото из руды? Мы не обращаем внимания не запрет, поскольку государство должно предлагать альтернативные варианты. Если мы откажемся от ртути, мелким золоторудным предприятиям придет конец, а 80% жителей Эль-Кальяо зарабатывают этим на жизнь».
Некоторые золотодобытчики демонстрируют, что у ртути есть альтернативы. На Филиппинах существует ничуть не менее эффективный способ извлечения золота с помощью плавки с применением буры. Но, похоже, в Венесуэле такие варианты даже не обсуждаются.
По данным ВОЗ, ртуть входит в десятку самых опасных веществ, представляющих угрозу здоровью общества. Но в шахтах Эль-Кальяо, где правительство пытается объединить кустарные производства в «социалистические горнодобывающие бригады», способ работы с ее применением так укоренился, что считается единственно возможным.