Несколько месяцев Гу Кайлай боялась, что ее тайна откроется. Это могло стать концом ее безбедного существования и поставить крест на стремлении мужа добраться до высших ступеней власти в Китае. Поэтому она решила действовать.
В номере одного из отелей южнокитайского мегаполиса Чунцин она смешала в маленькой емкости чай с крысиным ядом. Тут же, в номере, на кровати лежал пьяный до бесчувствия ее британский компаньон Нил Хейвуд.
Приготовленную жидкость она медленно влила ему в рот.
Через два дня бездыханное тело Хейвуда обнаружил персонал отеля.
Позднее, в 2011 году, она призналась в убийстве, заявив, что ее довели до этого угрозы Хейвуда разоблачить ее самый большой секрет — наличие недвижимости на миллионы долларов, которой она владела через офшорный счет в «налоговой гавани» на другом конце света.
По ее словам, если бы Хейвуд рассказал, что, прикрываясь компанией с Британских Виргинских Островов (БВО), Гу прячет права собственности на виллу на юге Франции, то скандал мог поставить под угрозу шансы ее мужа, Бо Силая, войти в Постоянный комитет Политбюро ЦК Компартии Китая. Члены этого органа — а их не более 10 человек — держат в своих руках всю политическую власть в стране.
И, как стало известно теперь, спустя всего пару недель после убийства структура собственности офшорной компании Гу внезапно изменилась. Ее доля была переоформлена на еще одного бизнес-компаньона — вероятно, чтобы еще больше завуалировать ее связь с компанией или чтобы дать этому доверенному лицу возможность быстро действовать в быстро меняющихся обстоятельствах. Данные об этом обнаружились в огромном массиве «офшорных» документов, которые попали к журналистам.
Однако в итоге ничто не помогло Гу сохранить тайну. Ее желание с помощью офшоров остаться инкогнито закончилось смертью для Хейвуда и тюрьмой для нее самой и ее мужа. Также дело Гу обострило давно обсуждаемую проблему того, как китайская элита использует «налоговые гавани» для сокрытия своих богатств.
Оказавшиеся у журналистов документы открывают неизвестные детали коммерческих маневров Гу Кайлай за рубежом и в целом дают массу информации об офшорных структурах, которыми владеют члены семей ряда могущественных представителей китайской элиты.
Так, брат жены Си Цзиньпина — всевластного лидера страны, занимающего посты председателя КНР, главы местной Компартии и главнокомандующего вооруженными силами — оказался собственником компаний в «налоговых гаванях». Согласно документам, родственникам еще как минимум семерых членов Постоянного комитета Политбюро Коммунистической партии Китая (КПК) (включая двух нынешних) также принадлежат офшорные активы.
Один из таких родственников — муж внучки Мао Цзэдуна — покойного основателя Китайской Народной Республики (КНР).
Вовсе не секрет, что многие дети и внуки китайских героев-революционеров добились серьезного успеха в бизнесе. Сегодня Китай — вторая по размерам экономика мира и страна, где живут сотни миллиардеров. Однако размах, с которым ряд наиболее близких к высшей политике людей пользовались офшорами, чтобы скрыть от внимания общества свои активы, известен не так хорошо. Не совсем ясно для стороннего наблюдателя и то, какие механизмы позволяют им это проделывать.
Документы, попавшие в распоряжение Международного консорциума журналистов-расследователей (ICIJ), немецкой газеты Süddeutsche Zeitung и их партнерских СМИ, содержались в базе данных панамской юридической фирмы Mossack Fonseca. Этот офшорный регистратор специализируется на оформлении корпоративных структур, которые можно использовать для сокрытия активов. Гигантский массив сведений (более миллиона документов) проливает свет на подноготную деятельности этой фирмы за десятилетия.
Среди клиентов Mossack Fonseca фигурирует Ден Цзягуй — уже упомянутый близкий родственник Си Цзиньпина. В 2004 году через панамскую фирму Цзягуй приобрел одну офшорную компанию, а в 2009 году добавил к ней еще две. Здесь нелишне вспомнить, что борьба с коррупцией стала одной из «визитных карточек» правления Си Цзиньпина.
Компании Цзягуя назывались Supreme Victory Enterprises Ltd., Best Effect Enterprises Ltd. и Wealth Ming International Ltd. О том, для чего они использовались, данных нет. Первая была закрыта в 2007 году, а две другие перестали быть активными еще до того, как Си Цзиньпин стал лидером Компартии и всей нации в 2012 году. Ден Цзягуй не ответил на просьбы ICIJ дать комментарий.
Еще один примечательный клиент Mossack Fonseca — Ли Сяолинь, дочь бывшего премьера Госсовета Китая Ли Пэна. Эту должность Ли Пэн занимал с 1987 по 1998 год и в мире больше всего известен как организатор подавления демократических выступлений на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Ли Сяолинь и ее мужу принадлежит компания с БВО Cofic Investments, открытая в 1994 году. Во внутренней электронной переписке юристы Ли указывают, что деньги компания получала за помощь при поставках промышленного оборудования из Европы в Китай. Данные «утечки» из Mossack Fonseca говорят о том, что имена ее собственников долгие годы скрывались за счет использования так называемых предъявительских акций (bearer shares), которые регистрируются без привязки к имени: если они у вас в руках, то вы и владелец. Такие ценные бумаги давно считаются инструментом для отмывания денег и других незаконных схем, и в мире их постепенно запрещают по мере того, как ужесточаются законы по борьбе с нелегальными денежными потоками.
Судя по всему, новое поколение «красной аристократии» с младых ногтей освоило возможности «налоговых гаваней». К примеру, офшорные активы есть у Джасмин Ли Цзыдан — внучки Цзя Цинлиня, который до 2012 года был четвертой по значимости фигурой в Постоянном комитете Политбюро КПК. Владелицей офшорной Harvest Sun Trading Ltd. Ли Цзыдан стала в 2010 году, учась на первом курсе в Стэнфорде.
С той поры масштабы ее бизнеса возросли до редких для человека неполных 30 лет высот: две зарегистрированные ею на БВО «фиктивные компании» использовались для открытия в Пекине двух фирм с уставным капиталом в 300 тысяч долларов. «Поручив» этим офшорным структурам владеть долей в пекинских фирмах, Ли Цзыдан избежала появления своего имени в официальных реестрах.
Вот имена других пяти бывших и нынешних членов Постоянного комитета Политбюро КПК, чьи родственники связаны с офшорными схемами:
У Чжана Гаоли, в настоящее время входящего в Комитет, есть зять Ли Шин Пут, который владел долями в трех компаниях, зарегистрированных на БВО: Zennon Capital Management, Sino Reliance Networks Corporation и Glory Top Investments Ltd.
Лю Юньшань — также действующий член Комитета, чья невестка Цзя Лицин была директором и акционером Ultra Time Investments Ltd. — компании с БВО, зарегистрированной в 2009 году.
Цзэн Цинхун, занимавший пост заместителя председателя КНР с 2002 по 2007 год, приходится братом Цзэну Цинхуаю, который был директором компании под названием China Cultural Exchange Association Ltd. Компания изначально была зарегистрирована в офшорной юрисдикции Ниуэ, а затем, в 2006 году, сменила «прописку» на Самоа.
Покойный ныне Ху Яобань с 1982 по 1987 год возглавлял Компартию Китая. Его сын Ху Дэхуа был акционером, директором и бенефициарным владельцем Fortalent International Holdings Ltd., открытой в 2003 году на БВО. Ху Дэхуа при регистрации компании указал свой домашний адрес в традиционном китайском частном доме, где жил его отец, будучи лидером партии.
Муж внучки Мао Цзэдуна, «Великого кормчего», правившего Китаем с 1949 года вплоть до своей смерти в 1976 году, зарегистрировал в 2011 году на БВО компанию Keen Best International Limited. Зовут его Чэнь Дуншэн. Определенное время он был единоличным директором и владельцем компании. Сегодня он — руководитель страховой компании и глава аукционного дома по продаже произведений искусства.
Капитализм на службе у коммунистов
Материалы из Mossack Fonseca хорошо иллюстрируют, как часть китайской политической элиты пользуется «заморскими юрисдикциями», чтобы не афишировать свои финансы.
Естественно, не все офшорные операции противозаконны, но юридическое лицо, зарегистрированное на БВО или в других «налоговых гаванях», без особого труда позволяет завуалировать денежные каналы, связывающие партийную номенклатуру с ее финансовыми «донорами», прятать активы, уходить от налогов или инкогнито покупать пакеты акций. Сильные мира сего могут заявлять офшорные фирмы в качестве учредителей, утаивая таким образом, что они истинные владельцы бизнеса. И это лишь малая часть приемов, помогающих вращаться колесам китайского «капитализма с социалистическим лицом».
Но помимо приближенных к партаппаратчикам есть среди китайских клиентов Mossack Fonseca и супербогатеи, такие как Шэнь Гоцзюнь, основатель сети торговых центров Intime. Вместе со звездой кунг-фу Джеки Чаном и другими он был акционером компании Dragon Stream Limited, зарегистрированной в 2008 году на БВО.
Еще один клиент Mossack Fonseca из числа миллиардеров — Келли Цзун Фули, дочь китайского «короля безалкогольных напитков» Цзуна Цинху. В феврале 2015 года она приобрела «фиктивную» компанию (shelf company) Purple Mystery Investments. Переписка указывает на то, что целью компании были «инвестиции в Китай».
Ни Шэнь Гоцзюнь, ни Джеки Чан, ни Келли Цзун Фули не ответили на просьбу о комментарии.
Mossack Fonseca считается одним из пяти крупнейших в мире регистраторов офшорных компаний. В августе 1989 года фирма организовала в Гонконге свой филиал — Mossack Fonseca Secretaries Limited, который в то время располагался в одном из офисов в бизнес-центре Kowloon Centre в районе Чимсачёй. Этот суперсовременный район хорошо известен своими музеями и магазинами. Первое представительство в материковом Китае Mossack Fonseca открыла в 2000 году, а сегодня, по данным ее официального сайта, имеет филиалы в восьми «материковых» городах Поднебесной: Шеньчжене, Нинбо, Циндао, Даляне, Шанхае, Ханчжоу, Нанкине и Цзинане.
Проанализировав файлы из базы данных Mossack Fonseca, журналисты ICIJ выяснили, что к концу 2015 года фирма получала комиссионные за «административную поддержку» более 16 300 офшорных компаний, зарегистрированных ею в офисах в Гонконге и материковом Китае. Это составляло 29 процентов от реально действующих офшорных структур из тех, что Mossack Fonseca помогла открыть по всему миру. Таким образом, Китай (включая Гонконг) стал крупнейшим рынком ее услуг, а наибольшее число клиентов среди всех ее азиатских (и не только) филиалов обслуживает отделение в Гонконге.
В разных странах законы о борьбе с отмыванием денег обязывают посредников-регистраторов, таких как Mossack Fonseca, обращать особое внимание на клиентов из числа госчиновников и их родственников. Смысл требования — убедиться, что деньги не были получены путем злоупотреблений. Поэтому «дополнительной юридической проверке» должна была подвергнуться и Ши Ючжэнь — супруга Цзуна Цинху, который возглавляет гигант пищевой отрасли, компанию Wahaha. Однако этого, судя по всему, сделано не было.
Из материалов Mossack Fonseca становится ясно, что фирма с готовностью обслуживала и других клиентов из Китая, не утруждая себя вопросом, имеют ли те родственников в политическом истеблишменте.
К примеру, можно сделать вывод, что никто в Mossack Fonseca не стал признавать или не выяснил, что Ден Цзягуй — это шурин Си Цзиньпина, когда первый открывал с помощью MF компании на БВО в 2004 и 2009 годах.
Точно так же многие годы в Mossack Fonseca делали вид, что не знают или не понимали, что Ли Сяолинь — единственная дочь бывшего премьера Госсовета Ли Пэна.
Более того, фирма не возражала против использования Ли Сяолинь и ее мужем предъявительских акций, чтобы контролировать свою компанию Cofic Investments. Продолжалось это вплоть до той поры, пока в 2009 году власти БВО не ужесточили законодательство по противодействию отмыванию денег и не запретили такие акции. Однако журналисты узнали, что Mossack Fonseca не стала выяснять личности истинных владельцев компании даже после того, как в 2010 году ее структура собственности изменилась и хозяева компании, отказавшись от предъявительских акций, создали фонд в крохотном европейском княжестве Лихтенштейн.
К тому моменту Ли Сяолинь была известна в Китае уже не просто как дочь видного политика — она занимала одну из ключевых должностей в энергетическом секторе страны, заслужив неформальный титул «королевы энергетики». Кроме того, она стала делегатом Народного политического консультативного совета Китая — совещательного органа законодательной власти.
Электронная переписка свидетельствует о том, что в Mossack Fonseca лишь в 2014 году узнали, что Ли Сяолинь и ее муж — истинные владельцы Cofic Investments, о чем сообщили в ответ на запрос финансовых властей БВО.
При этом неясно, чем был вызван этот запрос, но даже тогда по крайней мере некоторые сотрудники панамской фирмы, видимо, не осознавали причастность Ли Сяолинь к высоким политическим и коммерческим сферам Китая.
Женевский юрист Шарль-Андре Жюно, выполнявший обязанности директора Cofic Investments, отказался от комментариев, но заверил, что неизменно соблюдал все законы.
Ли Сяолинь также отказалась беседовать с журналистами, несмотря на неоднократные просьбы.
В письме к ICIJ представитель Mossack Fonseca заявил, что в его фирме есть «строго установленные подходы и процедуры» для определения и реагирования на случаи, когда клиентами могут быть политики и связанные с ними люди. По его словам, такие случаи рассматриваются как ситуации «особого риска» и влекут более тщательный сбор данных с последующими периодическими проверками. «Мы проводим всесторонний юридический анализ всех новых и потенциальных клиентов, и наши правила при этом зачастую более строгие, чем действующие требования и стандарты, которым подчиняемся как мы, так и другие».
Получить компанию за… 1 доллар
Еще одной представительницей элиты, которая осталась «незамеченной» для проверяющих Mossack Fonseca, была Джасмин Ли, внучка одного из бывших членов Постоянного комитета Политбюро КПК. С миром «офшорных возможностей» она близко познакомилась, когда была еще студенткой Стэнфордского университета.
В «просочившихся» из Mossack Fonseca документах не нашлось подтверждений, что фирма получила копию ее удостоверения личности с фотографией, хотя это входит в набор обязательных процедур. Будь сотрудники фирмы внимательнее, они бы могли установить связь финансового характера между ней и Чжаном Юпином, президентом и основателем компании Hengdeli, поставляющей в Китай часы элитных марок.
Чжан был единственным владельцем компании Harvest Sun Trading Limited с БВО.
По данным из открытых источников, в апреле 2010 года Harvest Sun Trading Limited сыграла роль покупателя доли в зарегистрированной на бирже компании из Гонконга China Strategic Holdings. Спустя несколько месяцев, в августе, Harvest Sun Trading Limited продала часть приобретенных акций, а в сентябре полностью избавилась от своего пакета в China Strategic Holdings, о чем говорят данные Гонконгской биржи.
В декабре 2010 года, согласно файлам из Mossack Fonseca, Чжан переоформил права собственности на свою уже лишенную активов офшорную компанию в пользу Джасмин Ли, которая, по данным с ее страницы в LinkedIn, в то время была студенткой Стэнфорда.
Цена сделки — 1 доллар.
Сведения из Mossack Fonseca указывают на еще одну структуру Джасмин Ли, зарегистрированную на БВО, — Xin Sheng Investments Limited. Известно, что она использовала свои Harvest Sun и Xin Sheng для открытия в Пекине двух компаний с идентичными названиями с целью ведения бизнеса в индустрии развлечений и в сфере недвижимости.
Джасмин Ли оставила без внимания просьбу ICIJ о комментарии.
Адвокат Чжана Юпина Виктор Ли подтвердил в электронном письме, что акции Harvest Sun были переведены его клиентом в собственность Джасмин Ли в 2010 году. По его словам, компания на тот момент не располагала активами, и владелец счел «разумным» избавиться от нее, так как она представляла собой лишь «компанию-оболочку» (shell company, то есть фиктивная компания).
«Мой подопечный не имел ранее взаимоотношений с г-жой Ли, которая была ему представлена коммерческими партнерами», — указал в письме адвокат, не вдаваясь в детали. Он добавил, что результатом сделки стало то, что Джасмин Ли сразу получила в распоряжение готовую компанию и «была избавлена от необходимости самостоятельно учреждать юридическое лицо».
Китайские бизнесмены часто пытаются завоевать расположение представителей высшей номенклатуры, оказывая разного рода содействие их женам, детям, внукам и другим родственникам. Характер такого неафишируемого «симбиоза» стал отчетливо ясен в ходе процессов над Гу Кайлай и ее мужем Бо Силаем. Последний в значительной степени зависел от магната пластмассовой отрасли с северо-востока Китая по имени Сюй Мин. Обвиненный в коррупции Бо Силай заявил на суде в августе 2013 года: «Сюй Мин предоставлял огромную финансовую поддержку моей семье… Я помогал ему активно продвигаться в бизнесе, а он помогал мне заботиться о сыне».
«Белые перчатки»
Более десяти лет Гу Кайлай удавалось скрывать наличие доли в офшорной компании на Карибах, что, в свою очередь, позволяло ей инкогнито владеть виллой на Лазурном Берегу.
У нее и ее мужа имелись все составляющие «классической» могущественной китайской четы.
Гу была дочерью бывшего генерала Народно-освободительной армии Китая, которому во времена «культурной революции» пришлось работать помощником мясника, но который затем сумел стать успешным юристом.
Бо Силай — сын одного из «восьми бессмертных» Компартии Китая. Несколько лет Бо руководил третьим по величине мегаполисом Китая — Чунцином и к 2011 году стал одним из главных кандидатов в члены Постоянного комитета Политбюро с перспективой стать следующим всесильным главой спецслужб страны.
Пока ее муж уверенно шел вверх по партийной лестнице, Гу в 2001 году на деньги Сюя Мина приобрела виллу с шестью спальнями в Каннах на Французской Ривьере. Сюй Мин смог обойти жесткие нормы контроля за движением капиталов, завуалировав офшорный транш в 3,2 млн долларов под инвестицию для покупки сталелитейного производства.
Затем фирма-посредник за небольшую мзду «продала» несуществующее производство, переправив остальные деньги в адрес компании с БВО Russell Properties S.A., которой тайно владели Гу и ее бизнес-компаньон, французский архитектор Патрик Анри Девийер. После этого Russell Properties S.A. перевела деньги определенной компании во Франции, взявшей на себя покупку и обслуживание виллы.
По документам ничто не выдавало связь Russell Properties S.A. с Гу или ее высокопоставленным мужем.
Для Гу покупка Villa Fontaine St. Georges (так назывался этот элитный объект) была инвестицией с расчетом получать доход от аренды. Позднее в своих показаниях она заявила, что скрыла права собственности на офшорную компанию и на виллу, так как хотела «минимизировать» налоги, и призналась: «Я не хотела, чтобы другие узнали о моих активах за рубежом».
Для управления этой недвижимостью Гу обратилась к другу своей семьи Нилу Хейвуду — эксцентричному и в равной степени загадочному типу. Он «прославился» тем, что разъезжал по Пекину в «ягуаре» с номерным знаком «007». Как написала газета The Guardian, о Гу он говорил как о не знающей милости «императрице».
Согласившись помогать Гу, Хейвуд пополнил собой когорту добровольных подельников китайских нуворишей, которые за фигурами «доверенных лиц» скрывают свои финансово-коммерческие интересы за границей. Эти номинальные директора — в Китае их называют «белые перчатки» — часто выступают как держатели долей истинных владельцев в недвижимости и других активах.
Роль «белой перчатки» для бизнес-элиты или партийной номенклатуры стала весьма прибыльным занятием в Китае. Однако для Хейвуда эта роль оказалась трагической.
Развязка
Mossack Fonseca «унаследовала» Russell Properties S.A. в рамках передачи целого «пула» офшорных компаний от другой фирмы-регистратора в 2011 году.
В то время акции компании находились в распоряжении IFG Trust и IFG Secretaries — двух структур «доверительного управления» из «офшорной гавани» Джерси, что в проливе Ла-Манш. В реестре директоров и акционеров не упоминались ни Девийер, ни Гу, и никакой видимой связи с Китаем проследить было нельзя.
Но вскоре вся эта стройная схема начала разваливаться.
В свое время Гу пообещала Хейвуду, который отвечал за ее виллу во Франции, долю в одной сделке с недвижимостью в Чунцине. Однако Хейвуд посчитал, что его доля должна быть крупнее. В начале 2011 года, как позднее сказала на допросе Гу, Хейвуд встретился с ее сыном Бо Гуагуа и потребовал от него убедить семью раскошелиться на более солидную сумму. По словам Гу, в противном случае Хейвуд угрожал рассказать о ее вилле во Франции.
Как следует из документов суда, Гу Кайлай и Хейвуд встретились 13 ноября 2011 года в отеле Lucky Holiday в Чунцине, чтобы обсудить свои разногласия. Они поужинали и затем поднялись в номер Хейвуда, чтобы выпить. После полбутылки виски Royal Salute британца стошнило, и его перетащил на кровать один из помощников семьи Бо, Чжан Сяоюн. Вскоре Хейвуд попросил у Гу воды.
В емкости для соевого соуса она смешала чай с крысиным ядом и маленькими глотками дала ему выпить. Гу подождала, пока пульс у Хейвуда перестал прощупываться, вернулась в свой номер и легла спать.
Чуть более двух недель спустя, как следует из документов «утечки», Mossack Fonseca содействовала в переводе акций Russell Properties S.A. — фиктивной компании, которая распоряжалась виллой на юге Франции, от «доверенных лиц» из IFG Девийеру. Последний, напомним, в 2000 году помогал Гу Кайлай учреждать компанию.
ри оформлении передачи акций Девийер указал пекинский адрес бывшего юридического партнера Гу. Материалы суда свидетельствуют, что изначально акции Russell Properties S.A. были распределены 50 на 50 между Гу и Девийером через две структуры доверительного управления в «офшорной гавани» в Ла-Манше.
Неясно, почему переоформление акций произошло спустя столь короткое время после убийства, а также зачем Гу передала свою долю французу. Но, несомненно, выглядит странным, что Девийер решил записать компанию на свое настоящее имя и указал в документах бывший рабочий адрес Гу, ведь тем самым он, по сути, раскрыл свою и ее причастность к компании.
Фактически Девийер «вывел из игры» посредников в лице IFG. В результате он мог установить прямой контакт с Mossack Fonseca, что давало ему возможность в большей степени контролировать компанию.
К началу 2012 года имя Девийера уже часто мелькало в новостях в Китае, Великобритании, Австралии и США в связи с коррупционным скандалом вокруг Бо Силая и следствием в отношении Гу из-за убийства Хейвуда. Однако, судя по документам, первые несколько месяцев 2012 года Mossack Fonseca, как кажется, была не в курсе этих событий. Все это время Девийер слал в панамскую фирму электронные письма с просьбой разрешить перевести акции Russell Properties S.A. в ведение другого офшорного регистратора под названием Morgan & Morgan Trust.
Затем, 7 июня 2012 года, надзорные органы БВО начали проверку в отношении Russell Properties S.A. и запросили в Mossack Fonseca данные на ее владельцев, директоров и прочую информацию. Спустя четыре дня сотрудник отдела внутреннего контроля панамской фирмы по внутренней почте предупредил коллег, что Девийер, очевидно, имеет отношение к расследованиям в Китае.
12 и 13 июня Mossack Fonseca напрямую контактировала по электронной почте с Девийером, отправляя ему взволнованные сообщения со ссылками на репортажи о скандале с Бо Силаем и Гу Кайлай и его предполагаемой причастности к ситуации. «В новостных статьях упоминается человек с Вашим именем и гражданством, — говорилось в одном из писем. — Пожалуйста, сообщите, не являетесь ли Вы и этот человек одним и тем же лицом». Судя по всему, на эту просьбу французский архитектор не отреагировал.
В итоге в ответе властям БВО представители Mossack Fonseca пишут, что человек по имени Патрик Анри Девийер был единственным акционером и директором Russell Properties S.A. и «последним контактным лицом компании». При этом они никак не упоминают очевидную связь компании с разгорающимся в Китае скандалом, хотя и обещают провести более глубокую проверку и представить дополнительные данные о самом Девийере и о компании.
Вилла на продажу
Сейчас Девийер живет в Камбодже. Его свидетельские показания были использованы на процессах над Гу Кайлай и Бо Силаем. Однако самому ему никаких обвинений не предъявили. Он не стал отвечать на многочисленные просьбы ICIJ о комментарии.
Бо Силай отбывает пожизненное заключение за взяточничество, финансовые хищения и злоупотребление властью, однако заявляет, что когда-нибудь его оправдают.
Его супруга по приговору суда тоже должна провести остаток жизни в тюрьме за убийство Нила Хейвуда.
Решением суда вилла на юге Франции была конфискована в пользу правительства Китая. В 2014 году СМИ страны сообщали, что она выставлена на продажу.
Предложенная цена — 8,5 миллиона долларов.