Лидеры организованных преступных группировок, диктаторы, ворующие у своих народов, продажные чиновники и другие сомнительные личности умело прячут миллионы в западных столицах.
В запутанных корпоративных сетях, на тайных банковских счетах и в сложных схемах с участием посредников, которые лежат в основе этих финансовых потоков, могут разобраться только самые дотошные специалисты. Однако есть сфера бизнеса, в которой коррупция принимает осязаемую форму, превращая такие города, как Лондон, в выставочные павильоны для грязных денег – индустрия недвижимости.
Знаменитое здание на Бейкер-стрит, в котором Артур Конан Дойл поселил Шерлока Холмса, принадлежит структурам, связанным с дочерью бывшего казахстанского диктатора Нурсултана Назарбаева. На площади Белгрейв-сквер есть особняк с десятью спальнями – им владеет украинский олигарх, которого обвиняют в том, что он вывел миллиарды из банка, который позже пришлось национализировать. В городе так много подобных объектов, что группа активистов предложила проводить «экскурсии по домам клептократов».
Отчасти благодаря многочисленным журналистским расследованиям давление общественности усиливается: люди требуют, чтобы правоохранительные органы страны заняли более жесткую позицию в отношении коррумпированных иностранцев. Среди новых инструментов контроля Закон об имуществе неустановленного происхождения (UWO – Unexplained Wealth Order), принятие которого в 2018 году широко освещали СМИ. Закон разрешает местным следователям запрашивать у владельцев подозрительно крупных активов информацию о том, на какие деньги они их купили. Если собственники не раскрывают данные, предполагается, что активы получены незаконным путем, и в этом случае власти могут их конфисковать.
Юрист Джеймс Мэтер, специалист по проблеме коммерческого мошенничества, говорит, что закон приняли «в надежде, что [он] изменит процесс возврата активов – прежде всего поможет разрубить запутанный узел структур собственности и теневых сделок в сфере недвижимости».
Что необычно для подобного правового инструмента – принятие UWO поддержали широко освещавшие это событие ведущие СМИ, назвав его «законом МакМафии» в честь популярного сериала на Би-би-си.
В нескольких случаях запросы об имуществе неустановленного происхождения действительно работали. В январе 2021 года Замира Хаджиева, жена осужденного азербайджанского банкира, проиграла в Верховном суде апелляцию на первые два запроса. Теперь ей придется объяснить следователям, на какие средства она купила два элитных объекта недвижимости. Двумя месяцами ранее на основании UWO британское Национальное агентство по борьбе с преступностью конфисковало несколько объектов собственности, принадлежавших Мансуру Махмуду Хусейну – бизнесмену из Бирмингема, которого подозревают в связах с оргпреступностью.
Эксперты признают эти достижения и приветствуют новый меры борьбы с грязными деньгами, однако отмечают, что не все ожидания от закона оправдались.
«Есть определенные несоответствия между тем, как UWO воспринимают общественность и СМИ… и тем, что на самом деле говорится в законе, – рассказывает юрист Фил Тейлор, специализирующийся на вопросах финансовых преступлений. – Запрос об имуществе неустановленного происхождения и не должен быть… каким-то чудодейственным средством борьбы с преступностью. Это следственный инструмент, который служит ограниченной цели».
Сегодня к UWO обращается только британское Национальное агентство по борьбе с преступностью (NCA), хотя практически все правоохранительные органы имеют на это право. В случаях, когда закон все же применяют, непрозрачность расследуемых финансовых структур – проблема, которую он должен решить, – затрудняет сбор доказательств, необходимых для передачи дела в суд.
Джон Леннон, британский адвокат, специализирующийся на вопросах серьезных преступлений и корпоративных правонарушений, называет UWO «чем-то вроде неудавшейся шутки». Закон приняли два года назад, однако британские правоохранительные органы обращались к нему лишь несколько раз: за все время подали 15 запросов об имуществе неустановленного происхождения в рамках четырех дел.
А Трампа попросят «объяснить», откуда у него поля для гольфа в Шотландии?
Более того, из-за отсутствия достаточных доказательств суд не принял, пожалуй, самое громкое из дел на основании UWO – расследование в отношении незаконных активов бывшей жены высокопоставленного казахстанского чиновника. Неудача обошлась NCA дорого: агентство потеряло более трети годового бюджета международного подразделения по борьбе с коррупцией.
Что же будет с законом, который когда-то называли инновационным антикоррупционным механизмом? И какую роль сейчас, два года спустя, UWO играет в борьбе с потоками грязных денег?
В основном заблуждения относительно UWO сводятся к простой истине: сам по себе закон не сможет решить проблему незаконных финансовых потоков в Великобритании. Как указал в недавнем постановлении судья, «важно помнить, что закон служит ограниченной цели», ради которой его приняли.
На самом деле UWO – это не просто следственный инструмент или способ наказать правонарушителей. На основании этого закона власти могут собирать информацию о происхождении активов человека. Даже если владелец определенного объекта не может объяснить, на какие средства его приобрел, нет гарантии, что объект конфискуют. Чтобы заморозить активы, прокуратура должна передать гражданское дело о возмещении средств в Верховный суд, но владелец может оспорить требование о конфискации, а в случае неудачи подать апелляцию .
«Запросы об имуществе неустановленного происхождения привлекают много внимания и вызывают широкую огласку», – говорит Рэйчел Харпер, руководитель отдела реагирования на угрозы в Национальном центре по борьбе с экономическими преступлениями (NECC) – это подразделение NCA, которое объединяет сотрудников нескольких правоохранительных органов для координации расследований. Однако это лишь один из многих доступных инструментов – и он не всегда становится первым выбором следователей.
Если факт преступления установлен и доказательства достаточно убедительны, они могут просто возбудить уголовное дело. Сотрудники правоохранительных органов также могут запросить ордер на заморозку счетов – под действие UWO подпадает только имущество или предметы роскоши.
Ордер на заморозку банковских счетов
«Всё очень индивидуально и всегда зависит от конкретной информации. Мы собираем данные о преступниках, а затем стараемся использовать варианты с самыми тяжелыми последствиями для них », – рассказывает Харпер.
Общественность также не понимает, насколько сложно получить разрешение на применение запроса об имуществе неустановленного происхождения. Сначала следователи должны доказать судье, что человеку действительно принадлежит этот актив. Затем – либо что его подозревают в совершении серьезного преступления, либо что он занимает заметное политическое положение за пределами Европейской экономической зоны.
Учитывая запутанность находящихся под следствием структур, собрать необходимые доказательства может быть непросто. Непрозрачность финансовой системы Великобритании помешала NCA завершить расследование, связанное с представителями элиты Казахстана. Объектами запросов об имуществе неустановленного происхождения стали три элитные квартиры в Лондоне – по некоторым данным, их приобрели на средства, незаконно заработанные Рахатом Алиевым, бывшим претендентом на пост президента Казахстана.
Алиева обвинили в мошенничестве, похищении людей и нескольких убийствах, в том числе известного лидера оппозиции. В 2015 году он покончил с собой в австрийской тюрьме. В ответ на запросы офшорные владельцы этих объектов направили в NCA письмо, написав, что недвижимость принадлежит сыну Алиева, Нурали, и бывшей жене Рахата Дариге Назарбаевой – дочери экс-президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. В письме говорилось, что квартиры купили на личные средства Назарбаевой, а значит, они не имели никакого отношения к грязным деньгам Алиева.
В NCA не согласились отозвать запросы, и Назарбаевы подали апелляцию в Верховный суд. Судья постановила, что агентство представило «ошибочные аргументы и приложило недостаточно усилий при расследовании некоторых очевидных направлений дела», добавив, что в NCA учли не всю представленную семейством информацию. Согласно решению суда, запросы об имуществе неустановленного происхождения аннулировали. По словам представителя Нурали Алиева, члены семьи считают, что суд «восстановил» их репутацию.
Хотя NCA проиграло последующую апелляцию, опубликованное в ноябре прошлого года расследование раскрыло, что Назарбаева и ее сын якобы приобрели в Лондоне другую недвижимость на средства, выведенные из Казахстана через карибские офшоры. Журналисты отметили, что данные расследования вынуждают усомниться в происхождении денег, потраченных на квартиры, в отношении которых проводили расследование в NCA.
Конечно, следствие обошлось агентству дорого, а широкое освещение неудачи в СМИ деморализовало сторонников информационной прозрачности, однако следователям удалось получить ценную информацию. Юрист Анита Клифорд, специализирующаяся на проблеме финансовых преступлений, говорит, что это дело – «пример того, как UWO выполняет свою функцию».
«NCA не добилось победы в этом деле, – говорит она, – но… владельцев недвижимости вынудили раскрыть немало информации. Конечно... есть много аргументов в пользу того, что этот инструмент неэффективен, однако мне интересно, помог ли этот закон получить данные, которые в противном случае были бы недоступны».
По словам Харпер, работа NCA в этой области помогла агентству повысить осведомленность общества о корпоративных структурах, которые делают Соединенное Королевство пристанищем грязных денег. В NCA также настаивают на усилении контроля над реестрами бенефициарных владельцев.
Однако проблема также заключается в том, сколько грязных денег уже влили в Великобританию.
В скандальном докладе о вмешательстве России в политику и общественную жизнь Великобритании, который опубликовал Комитет по вопросам разведки и безопасности при парламенте Соединенного Королевства, отмечается, что из-за огромных российских инвестиций в элитное жилье на территории страны запросы об имуществе неустановленного происхождения не всегда эффективны. «То, в каких масштабах эти средства инвестировали и реинвестировали, ставит под сомнение эффективность недавно принятого Закона об имуществе неустановленного происхождения и его применение в расследованиях в отношении лиц с давними – и теперь уже во всех смыслах и целях законными – финансовыми интересами в Великобритании», – сказано в отчете.
Ресурсы – еще одно препятствие. Запросы об имуществе неустановленного происхождения можно оспаривать на разных основаниях, и «ответчики, которые чаще всего встречаются в таких делах, по своей природе имеют доступ к командам высококвалифицированных юристов», как говорит специалист по вопросам финансовых преступлений Тейлор. В NCA признают, что находятся в невыгодном положении: в «российском докладе» приводятся слова сотрудника агентства, который говорит, что они, «откровенно говоря, обеспокоены тем, как влияет на бюджет» борьба за применение хоть одного запроса об имуществе неустановленного происхождения.
Тейлор отмечает, что с такой проблемой столкнулись не только в NCA. По его словам, проблемы с финансированием, «к сожалению, возникают во многих правоохранительных органах Великобритании». Из-за этого, как считают эксперты, страна не может использовать весь арсенал возможностей для борьбы с имуществом неустановленного происхождения.
Вот что думает адвокат Джон Леннон: «Меня всегда разочаровывает то, что некоторые органы прокуратуры не проявляют должного упорства, когда расследуют дела, явно связанные с грязными деньгами».
