Как допускают эксперты, из-за такой ситуации Шотландия, вероятно, лишается значительных налоговых поступлений, а сама недвижимость может быть для преступников инструментом отмывания денег через надежные и формально законные вложения.
В Ferret выяснили, что большинство компаний (всего их 1851), купивших шотландскую недвижимость, зарегистрированы на Джерси, Острове Мэн, Британских Виргинских Островах, Гернси и в Люксембурге. Все эти юрисдикции находятся в верхней части так называемого Индекса финансовой секретности, который составляет организация Tax Justice Network.
Свое мнение о данных от The Ferret высказала Ава Ли из организации Global Witness, занятой проблемами коррупции и финансовой непрозрачности. По словам Ли, анонимность, обеспеченная владельцам шотландской недвижимости, порождает нескончаемый поток грязных денег.
«Годами наши расследования выявляют, как криминалитет и коррупционеры обращают преступные доходы в недвижимость, скрывая свои персоналии за анонимными компаниями. Крайне тревожно, что никто — даже власти — не знает реальных собственников недвижимости в Шотландии стоимостью 4,4 миллиарда фунтов», — сказала Ли.
Схожее мнение высказывает и Прем Сикка, профессор отделения бухгалтерского учета в Университете Эссекса. В своем Twitter он написал, что такой объем недвижимости в руках фирм из «налоговых гаваней» — «существенный фактор с учетом практики ухода от налогов и создания нелегальных финансовых потоков».
Сикка предлагает шотландским властям запретить компаниям из «налоговых гаваней» владеть местной недвижимостью, если они не готовы раскрыть своих истинных хозяев.
При этом, похоже, шотландская экономика и иными способами создает условия для финансовой секретности.
В минувшем месяце OCCRP рассказал о расследовании проекта openDemocracy, которое выявило, что в Украине сотни шотландских фирм попали в черный список из-за подозрительных финансовых операций.
Иностранцы, желающие легализовать незаконные доходы, давно пользуются возможностями финансовой системы Шотландии через такой вид корпоративной структуры, как «шотландское партнерство с ограниченной ответственностью» (SLP — Scottish Limited Partnerships).
В беседе с OCCRP в прошлом месяце Бен Каудок, старший эксперт отдела расследований в британском отделении Transparency International, пояснил, что SLP «может быть в собственности или под контролем двух офшорных компаний из юрисдикций, где не раскрывают корпоративных данных».
«Эти структуры остаются отдельными юридическими лицами и поэтому не обязаны подавать отчеты, из-за чего их сложно выявить и определить, чем они занимаются. Это единственный в своем роде вид коммерческой структуры, и в этом причина такой их востребованности», — сказал Каудок.
Неясно, насколько самой Шотландии выгодна непрозрачность ее финансовой системы.
«Здесь важно помнить о потенциальных налоговых потерях для шотландской экономики, — заявил в разговоре с The Ferret парламентарий-лейборист от Южного избирательного округа Эдинбурга Ян Мюррей. — Проделанная тяжелая работа, которая позволяет говорить об Эдинбурге как об истории успеха, не должна оборачиваться выводом миллиардов в тайные офшорные «налоговые гавани», что ограничивает расходы на местную экономику и нашу систему здравоохранения с ее финансовыми проблемами».
В прошлом месяце парламент Шотландии запретил любым местным компаниям, зарегистрированным в «налоговых гаванях», претендовать на деньги из многомиллионного пакета финансовой помощи, который распределят среди фирм, пострадавших от пандемии коронавируса.
Один из лидеров шотландской партии зеленых Патрик Харви заявил в этой связи: «Я очень рад, что наши министры наконец признали нужность элементарного справедливого отношения в этом вопросе. Этот шаг не ставит точку, но сигнализирует о новом подходе к воздействию на компании, которые беспардонно уклоняются от налогов. Мы будем развивать эту работу на основе того, что нам удалось достичь сегодня».