Менее тридцати лет назад Либерия была охвачена гражданской войной. Мировое сообщество помнит фото восьмилетних мальчиков с автоматами АК-47 и солдат, поедающих человеческие сердца.
К 2003 году, когда начались мирные переговоры, из-за конфликта погибли уже 250 тысяч человек, а страна оказалась в руинах.
Благодаря миротворческим усилиям политическое насилие удалось остановить, но в Либерии до сих пор заметны следы трагических событий.
Монровия, столица страны, окружена трущобами — изначально их построили как временное жилье для беженцев, спасавшихся от войны, но большая часть населения остается там и сейчас. Там нет ни электричества, ни уличного освещения, а насильственные преступления настолько распространены, что большинство людей боятся выходить из дома после заката.
По оценкам экспертов, основные потребности в питании не удовлетворяются почти у половины населения — более 2,2 миллиона либерийцев. Сообщают, что в стране всего 298 врачей.
При этом имеются признаки подрыва работоспособности государства, что может обратить вспять послевоенную стабилизацию.
В 2015 году Либерия понесла серьезный экономический ущерб из-за вспышки лихорадки Эбола, с тех пор показатели качества государственного управления неуклонно снижались. «Это создает благоприятные условия для организованной преступной деятельности», — говорится в докладе.
В нем происхождение нынешнего кризиса прослеживается до политических и экономических условий, сложившихся после войны при содействии международных доноров, в частности с 2006 по 2018 год, когда пост президента занимала Элен Джонсон-Серлиф.
Изначально коррупцию допускали как способ успокоить различные враждующие группировки, но вскоре она стала определяющей чертой системы. В госучреждения проникли неформальные патронажные сети, а политика стала транзакционной. Как это ни парадоксально, отчасти это случилось потому, что Серлиф настаивала на соблюдении конституционного права.
«Это означало, что политические конкуренты, особенно законодатели, могли держать в заложниках почти всю повестку дня. Они начали предъявлять материальные требования в обмен на принятие бюджетов, законов и реформ, выделение средств и утверждение политических ставленников, — сказано в докладе. — Примерно с 2009 по 2017 год бесплатно почти ничего не делалось».
В 2018 году Серлиф сменил бывший футболист Джордж Веа. Он поклялся покончить с коррупцией. Но на деле все осталось по-прежнему, а институциональный распад усугубился.
Вступив в должность, Веа попытался сместить всех руководителей в правительстве, включая тех, кто возглавлял основные контролирующие учреждения, такие как Антикоррупционная комиссия Либерии (LACC) или Инициатива прозрачности добывающих отраслей Либерии (LEITI).
В Либерии назначение на должность гарантирует, что чиновников, которых избрал президент, не уволят в течение всего срока. Снять с должности их может только специальный совет, контролирующий выполнение их обязанностей.
В Сенате законопроект не одобрили, но Веа не отступил от задуманного, отправив вооруженных полицейских в офис главы секретариата LEITI Конаха Кармо. Президент заменил его лоялистом Габриэлем Ниенканом.
Согласно докладу, при Веа «коррупция, не связанная с крупными политическими целями, становилась все более вопиющей». Но злоупотребление государственными ресурсами, как правило, скрывается под маской законности, которую создают мошеннические государственные процессы и избирательное применение институциональных механизмов. «В итоге получается непрозрачная и слабая система с небольшим количеством возможностей для подотчетности», — сказано в докладе.
Похоже, что Либерия выдержала экономический удар, нанесенный пандемией COVID-19. Но неясно, смогут ли ее слабеющие институты справиться с кризисом стоимости жизни и спадом в мировой экономике, который уже вызвал беспорядки в соседней Сьерра-Леоне.