Март 2013 года. Алексей Аверсон, клиент-менеджер в эстонском Swedbank, только что завершил встречу с потенциальными корпоративными клиентами и получил шутливое сообщение от коллеги: «Как дела на отмывочном рынке?»
«Ко мне вчера приходили товарищи отмыватели с золотыми часами. Предлагали сотрудничать», — ответил Аверсон. Он добавил, что Роберт Китт, тогдашний глава отдела по работе с корпоративными клиентами и будущий гендиректор компании, в курсе событий: «Китт почти согласился, а я нет».
«Китт согласился? — удивился коллега. Серьезно? Он не осознает риски?»
«Его не интересует борьба с отмыванием денег, его интересует бизнес. Он один из нас, пусть будет председателем комитета :)», — отшутился Аверсон. Судя по всему, он говорил о группе банковских менеджеров и руководителей, ответственных за общение с ценными корпоративными клиентами
(Китт не ответил на обвинения в сокрытии отмывания денег в банке, Аверсон отказался от подробных комментариев).
Это так называемые HRNR-клиенты: высокорисковые компании-нерезиденты, многие из которых (как позже выявило расследование) контролировали российские олигархи. Они обращались в эстонский Swedbank за помощью с регистрацией и управлением счетами для сложных офшорных сетей, через которые выводили миллионы долларов из России.
HRNR-клиенты посодействовали успеху банка: как сообщали СМИ со ссылкой на внутренние документы Swedbank, с 2008 по 2018 год на их долю пришлось более 100 миллиардов евро от общего оборота. Благодаря этому Swedbank стал вторым по величине банком в Эстонии.
Все поменялось в 2019 году, когда журналисты шведского телеканала SVT раскрыли, что Swedbank и Danske Bank использовали для перемещения средств (суммарно почти шесть миллиардов долларов) через подозрительные счета в странах Балтии.
Расследование OCCRP и «Важных историй» показало, что Swedbank помог одному из самых прибыльных клиентов, российскому олигарху и экс-министру Михаилу Абызову, вывести сотни миллионов долларов на офшорные счета на Кипре, Британских Виргинских Островах, в Сингапуре и Белизе. Из них 53 миллиона долларов, как позже установил российский суд, Абызов похитил из двух сибирских энергетических компаний. (С Абызовым не удалось связаться для получения комментариев, поскольку он находится в тюрьме. Когда OCCRP впервые сообщил о его счетах в Swedbank, его адвокат отказался комментировать результаты расследования.)
Новости о том, что Swedbank организовал масштабную отмывочную схему для крупных корпоративных клиентов, стали основанием для международного расследования.
Шведское разбирательство завершилось лишь в этом году: в сентябре бывшую руководительницу Swedbank Биргитте Боннесен приговорили к 15 месяцам тюрьмы. Суд постановил, что Боннесен, которая с 2016 по 2019 год занимала в банке должность гендиректора, а перед этим три года возглавляла отдел по работе с клиентами из стран Балтии, обманывала общественность и акционеров насчет рисков отмывания денег в эстонском филиале Swedbank.
Власти Эстонии надеялись на аналогичный исход, открыв дело в отношении ряда топ-менеджеров, руководителей и сотрудников банка. Однако процесс застопорился, когда выяснилось, что необходимо сотрудничество России. В феврале 2024 года дело закрыли, поставив под сомнение способность мировых судов преследовать коррупционеров в случаях, когда требуется содействие России или других авторитарных режимов.
Журналисты не могли получить судебные документы, пока дело было открыто. Теперь же в распоряжении Delfi Estonia, партнера OCCRP, оказались следственные документы, согласно которым сотрудники банка систематически нарушали протоколы в сфере обеспечения прозрачности, чтобы помочь российским олигархам, входившим в число главных клиентов, сохранить анонимность.
300 файлов, которые эстонская прокуратура предоставила после запроса на основании Закона о свободе информации, включают отредактированные полицейские записи и внутренние документы из эстонского отделения Swedbank, в том числе письма, переписку и служебные записки. Судя по сообщениям, менеджеры по работе с клиентами вроде Аверсона (зачастую они первыми встречали новых клиентов, и их карьера зависела от удовлетворения клиентских потребностей) открыто обсуждали отмывание денег и даже шутили об этом.
«Я бы не открыл ему счет, но чувак принес бутылку Hennessy X.O., — написал Аверсон коллеге в августе 2014 года. — Тогда я решил: “фиг с ним, хоть есть за что”».
«Один из самых прибыльных в моем портфолио, — похвастался другой менеджер о клиенте. — Много отмывают, ничего не боятся». Еще один сотрудник банка написал, что его бывший коллега «по уши погряз в отмывании».
В эстонском филиале Swedbank отказались комментировать письма и другие материалы, которые получили журналисты, но сказали, что расследование закрыли «за неимением преступления». Они отметили, что на сайте юридической фирмы Clifford Chance, которую в 2019 году банк нанял для расследования возможного отмывания денег, опубликован отчет.
Представители Аверсона сообщили, что он сотрудничал со следствием, а теперь хочет оставить события десятилетней давности в прошлом.
Попав в страны Балтии, Swedbank начал активно набирать клиентов-нерезидентов
Swedbank вышел в страны Балтии в 1998 году, купив контрольный пакет банковской группы Hansabank. Десятилетие спустя Swedbank полностью поглотил Hansabank и жаждал развития бизнеса: менеджеры, в особенности русскоговорящие, как Аверсон, активно собирали клиентов.
«Swedbank искал нерезидентов, — рассказал Аверсон следователям в сентябре 2020 года. — Нам сказали, что нужно привести сотни или даже тысячи клиентов».
Аверсону достался бывший клиент Hansabank — российская компания «Кузбассразрезуголь» (КРУ). КРУ была одним из крупнейших клиентов эстонского Swedbank: капитал предприятия оценивался в сотни миллионов долларов, а его корпоративную сеть составляли почти 200 фирм. Контролировали компанию российские олигархи Андрей Бокарев и Искандер Махмудов. Однако согласно служебной записке, которой Аверсон в 2011 году сопроводил «экстренный» запрос на открытие счетов для развивающейся офшорной сети КРУ, не все фирмы были зарегистрированы на них.
Банковский сотрудник объяснил, что КРУ — важный клиент, которому требовались дополнительные офшорные компании, не связанные напрямую с Бокаревым и Махмудовым, для минимизации налогов в России.
В 2011 году портфолио Аверсона расширилось: КРУ продала одну из компаний Абызову — мультимиллионеру и близкому соратнику тогдашнего российского президента Дмитрия Медведева. Бизнес-группа Ru-Com Абызова участвовала во многих энергетических, строительных и сельскохозяйственных проектах.
Аверсон ездил в Москву, чтобы лично подготовить бумаги для сделки. Через несколько месяцев ему сообщили, что Абызов хочет открыть множество офшорных счетов для Ru-Com. «Клиент обещает внести приличные депозиты в Swedbank», — написал Аверсон коллегам.
Близость Абызова к тогдашнему президенту Медведеву делала его «политически значимым лицом» с повышенными коррупционными рисками, а значит, к нему должны были применить усиленный контроль.
Однако согласно служебной записке, банковский комитет по работе с HRNR-клиентами без лишних вопросов согласился принять Ru-Com и Абызова — «главного бенефициара компаний-нерезидентов».
Как сообщил Аверсон следователям, позже в Swedbank ввели некоторые ограничения касательно подбора клиентов. «Банк не работал с игорными и алкогольными бизнесами, у остальных компаний даже не спрашивали о происхождении активов», — поделился он.
IВ мае 2012 года Медведев, тогда премьер-министр, назначил Абызова министром по делам открытого правительства.
Судя по всему, работа в правительстве не помешала бизнесу россиянина. Империя Ru-Com продолжила процветать. Согласно внутреннему документу за январь 2014 года, Swedbank открыл для Ru-Com 53 банковских счета. Хорошие новости вскоре попали в головной офис в Швеции: Китт переслал Боннесен сообщение, в котором Аверсон называет Абызова «одним из самых инновационных бизнесменов в России» и отмечает, что объем депозитов на счетах Ru-Com достиг 30 миллионов евро.
Схемы с участием КРУ и Ru-Com привлекли внимание банковских контролеров
Какое-то время КРУ и Ru-Com были крупнейшими клиентами-нерезидентами эстонского филиала Swedbank, однако к 2016 году в банке засомневались в правильности такого положения дел.
Андреас Хоббелин, контролер Swedbank Group из Норвегии, начал задавать вопросы насчет КРУ и того, в какой степени аффилированные предприятия вроде Carbo One (компания по торговле углем, которой официально владели два других бизнесмена) на самом деле контролируют Махмудов и Бокарев.
Махмудов тогда засветился в международных медиа в связи со схемой отмывания денег, выявленной в рамках испанской операции против российских преступников, известной как «Тройка». (Махмудов и Бокарев позже попали под санкции Минфина США за связи с организованной преступностью.)
УГМК-Холдинг, Wikimedia
Российский олигарх Искандер Махмудов
К лету вопросы Хоббелина дошли до Аверсона, которого отправили на Кипр для личной встречи с одним из официальных собственников компании, гражданином Узбекистана.
Аверсон позже сообщил, что его собеседник «произвел впечатление адекватного человека, очень спокойного и уверенного». Один из руководителей Swedbank, Хейки Раадик, надеялся, что благодаря неприметным владельцам Carbo One может остаться клиентом компании.
При подготовке материалов о Carbo One для контролеров он пытался минимизировать связи компании с российскими олигархами.
«Я бы удалил это сообщение: "Махмудов и Бокарев имеют влияние на компанию, однако нет документальных подтверждений того, что [официальные собственники] — подставные лица". Постарайтесь о них как можно меньше/короче упоминать», — написал он. Банкир выразил надежду на то, что этот вопрос не дойдет до банковского комитета по этике.
Тем не менее в 2017 году Carbo One, Махмудов и Бокарев привлекли внимание Мари-Лийс Кург, начальницы отдела по борьбе с отмыванием денег в эстонском филиале Swedbank.
Кург ранее возглавляла аналогичный отдел в другом крупном эстонском банке, SEB. Swedbank нанял ее для совершенствования работы в сфере прозрачности. Однако все ее требования по соблюдению правил встречали жесткое сопротивление. «Разница в культуре комплаенс-контроля в двух банках меня поразила», — сказала она OCCRP.
Обеспокоенная происходящим, Кург направила отчет о подозрительной активности в эстонское подразделение финансовой разведки (FIU) — правительственное агентство, ответственное за расследование случаев отмывания денег и других финансовых преступлений.
Она указала, что Махмудов и Бокарев — «истинные бенефициары более 200 клиентов (компаний) в юрисдикциях с низким налогообложением», которых обслуживает Swedbank.
«По данным неофициальных источников, клиенты замешаны в коррупционной деятельности и, вероятно, отмывании денег», — написала Кург в сопроводительном письме.
В переписке с супервайзерами в Swedbank она предупредила, что дальнейшее сотрудничество с высокорисковыми клиентами вроде Carbo One поставит банк в трудное положение. Ранее в Deutsche Bank, обрабатывавшем некоторые транзакции Swedbank, сказали, что больше не будут принимать платежи «политически значимых лиц». Кург спросила, проходили ли средства Carbo One через Deutsche Bank за последние 18 месяцев. «Если да, вероятно, мы имеем дело с нарушением условий договора», — пояснила она.
«Я все выходные переживала», — написала Кург.
Получив отчет о подозрительной активности, FIU вызвало на допрос Кург и Свена Киввистика, тогдашнего главу отдела по борьбе с отмыванием денег в странах Балтии.
Судя по внутренней переписке, руководители Swedbank забеспокоились. Китт назвал ситуацию «болезненной. Очень болезненной».
«Мы имеем дело не с копами-новичками, — написал Киввистик, отметив, что один из следователей имел за плечами опыт более двадцати лет работы в полиции. — Его точно нельзя недооценивать».
Менеджеры банка просчитывали, как Киввистику лучше общаться с FIU, чтобы минимизировать последствия показаний Кург.
«Вопрос в том, как нейтрализовать активного и глупого человека, перед которым сидят опытные следователи, — написал Китт Киввистику о Кург. — Они сразу поймут по языку тела, если ты попытаешься ее оговорить».
Кург говорит, что вскоре после допроса в FIU ее уволили. «Это был очень сложный период в моей карьере, — поделилась она. — Я не могла объяснить внезапное увольнение».
Киввистик отказался от комментариев.
Российский приговор Абызова помог Swedbank избежать наказания в Эстонии
Судя по всему, в эстонском Swedbank поняли, что продолжать отношения с крупнейшим HRNR-клиентом — плохая идея, и в конце 2016 года прекратили сотрудничать с компаниями Ru-Com. К моменту, когда Кург направила отчет властям, та же участь постигла КРУ.
Когда Swedbank дистанцировался от КРУ и Ru-Com, Аверсон — клиент-менеджер, который был ключевым звеном в работе с ними, — покинул банк и нашел нового работодателя — Абызова. Будучи директором одной из кипрских компаний россиянина, Аверсон отвечал за руководство элитными активами Il Tesoro в Тоскане, включающими несколько вилл, теннисный корт, виноградники, оливковые рощи и вертолетную площадку.
Сам Абызов в 2018 году покинул Россию, не получив второй срок в должности министра. В следующем году в ходе короткой поездки домой его арестовали и обвинили в хищении более 53 миллионов долларов из сибирских энергетических холдингов и выводе средств за границу. В декабре 2023 года его приговорили к 12 годам тюрьмы.
Официальное расследование в отношении банка в Эстонии открыли в июле 2019 года. В центре внимания оказался тот факт, что Swedbank обманывал банки-корреспонденты и следователей, скрывая, что Абызов был главным бенефициаром структур Ru-Com.
В 2015 году, когда в FIU запросили данные о владельцах нескольких фирм Ru-Com, эстонский филиал предоставил имена номинальных владельцев — хотя, как подтверждает переписка Аверсона, в банке знали, что за компаниями стоял Абызов.
Два года спустя правоохранители отправили еще один запрос. Судя по утечке, банковский сотрудник обратился к коллеге за советом: «Знаю, что у тебя какие-то договоренности с Туулингом (Тоомас Туулинг — предшественник Кург на должности главы отдела по борьбе с отмыванием денег) касательно того, что некоторых нельзя называть, чтобы они сохранили анонимность».
(Туулинг сообщил OCCRP, что это неправда, и у него «не было договоренностей с целью скрыть личность клиента или утаить информацию от властей». Он сказал, что банк не предоставил FIU информацию об Абызове, поскольку данные о бенефициарах держали отдельно от общей клиентской базы, доступной сотням сотрудников, чтобы защитить важных клиентов от возможных утечек. «Вне зависимости от того, где хранили информацию, менеджеры обязаны были передавать точные данные Комитету по работе с высокорисковыми клиентами», — добавил он.)
Арест Абызова был важен для эстонского следствия, ведь требовалось доказать, что деньги, которые, предположительно, отмывали в Swedbank, — это доходы от преступной деятельности (в Эстонии, как и во многих других странах, даже при веских доказательствах отмывание денег не считается правонарушением без наличия предикатного преступления).
Юридическая фирма Clifford Chance, которую Swedbank нанял после скандала 2019 года, установила, что с 2014 по 2019 год через эстонский филиал прошло более 21 миллиарда евро подозрительных транзакций.
Однако в центре эстонского расследования оказалась лишь малая часть этой суммы — 53 миллиона долларов, которые, как установили правоохранители, провели через счета Абызова, прежде чем вывести на Кипр или обратно в Россию.
Однако российский приговор олигарха предоставил адвокатам Swedbank уникальную возможность: они заявили, что Абызов — жертва политически мотивированного разбирательства, поскольку судья, который вел его дело, также вынес решения в пользу правительства в двух громких разбирательствах в отношении борцов с коррупцией. Защита настаивала на том, что Абызов может быть очередной жертвой кремлевского преследования.
Доводы защиты о предвзятости приговора поставили правоохранителей в уязвимое положение: им требовались судебные документы из России. Из-за санкций и войны в Украине двустороннее сотрудничество между странами остановлено, и подать соответствующий запрос невозможно.
Несмотря на наличие существенных доказательств обработки подозрительных транзакций, слабого документирования и контроля в Swedbank, а также компрометирующих внутренних коммуникаций, власти не смогли довести до конца один из самых громких скандалов вокруг отмывания денег в Эстонии. В феврале 2024 года дело закрыли.
Что делать, если отмывают деньги из «захваченного государства»?
Эксперты по борьбе с коррупцией говорят, что произошедшее в эстонском филиале Swedbank вызывает опасения касательно возможности расследовать случаи отмывания денег c участием изолированных стран или государств под санкциями вроде России.
Многие причастные к расследованию сотрудники Swedbank ушли из банковской сферы
Многие банкиры, причастные к делу Swedbank, сменили сферу деятельности. Бывший гендиректор банка Китт возглавляет теплоснабжающую компанию. Состоявший в правлении Раадик — финдиректор Таллинского технического университета.
Оба отказались от подробных комментариев из соображений защиты конфиденциальности. «Разбирательство было долгим; если бы у прокуратуры были ко мне какие-то претензии, дело бы не закрыли», — сообщил Раадик OCCRP. Китт сказал, что попавшие к журналистам файлы — «версия одной стороны, то есть обвинения».
Адвокат Аверсона говорит, что его клиент сотрудничал со следствием. «Аверсон хочет оставить прошлое позади. Он работает в Эстонии, платит налоги и заботится о своей семье», — добавил он.
Представительница эстонского филиала Swedbank сказала, что финансовое учреждение «полностью сотрудничало» с прокуратурами Эстонии и Швеции. Она добавила, что банк «неуклонно соблюдает» протоколы противодействия отмыванию денег.
«Swedbank в числе банков с наименьшим уровнем риска на местном рынке и ориентирован на обслуживание местных клиентов», — сказала она.
Кург, экс-контролер в Swedbank, руководит частным стартапом в сфере управления рисками. Она говорит, что произошедшее ее не отпускает. «Важно помнить, что контролеры работают не против компании, а преследуют более глобальную цель: защитить бизнес и минимизировать риски, последствия которых могут оказаться разрушительными, — пояснила она.
— К сожалению, в случае Swedbank риски материализовались».
