«Я всех вас убью, а потом сожгу», — это твит в адрес сербского журналистского портала KRIK.
«Только за прошлую неделю мы получили еще несколько угроз, в том числе эту», — сообщил 36-летний главный редактор издания Стеван Дойчинович.
С момента основания в 2015 году это расследовательское СМИ — один из партнерских центров OCCRP — получило ряд профессиональных наград за работу по разоблачению множества нелегальных схем с участием преступников, коррумпированных чиновников либо одновременно и тех и других. При этом коллективу KRIK из 14 молодых журналистов приходится выдерживать давление, которое большинство людей вряд ли себе представляют.
«Я на себе испытал все, что было за последние шесть лет, — признался Дойчинович. — Такие вещи в одной стране — это ненормально. Я говорю о слежке, выдворениях, развязанных в СМИ кампаниях, расследованиях, угрозах».
Ранее в этом году KRIK столкнулся, возможно, с самым опасным инцидентом: провластные таблоиды в злобных статьях поместили изображение Дойчиновича с мишенью на спине, связав его с жестокой бандой убийц. Однако сейчас угроза для KRIK исходит со стороны судебной системы Сербии. Только за прошлый месяц против издания подали три новых иска, и теперь KRIK выступает ответчиком сразу по девяти (!) делам.
Кампания против журналистов разительно контрастирует с похвалами в адрес Сербии от ЕС по поводу проведения реформ.
«Вы проделали много непростой работы, и эти усилия приносят плоды, — заявила в ходе недавнего визита в Сербию председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. — Достигнутый прогресс приятно удивляет».
Эти слова фон дер Ляйен произнесла перед аудиторией, где был и сербский президент Вучич, к которому она трижды обратилась «уважаемый Александр». И хотя она отметила, что стране еще надо потрудиться, похоже, она имела в виду некие технические вопросы. «Это необходимо для верховенства права, — сказала фон дер Ляйен, — я знаю, что вы работаете в этом направлении».
При этом почти все, кто подал иски к KRIK, так или иначе связаны с Вучичем или возглавляемой им правящей партией. Один из истцов — глава разведслужбы, другой имеет родственников в парламенте и агитировал за Вучича в предвыборной кампании. Еще один, потребовавший не материальной компенсации, а тюремного заключения для двух журналистов KRIK, известен как кум президента.
Некоторые из истцов, подавших в суд на KRIK. (Источник: KRIK)
Эти иски — «очередная попытка правящей партии заткнуть рот журналистам и выставить их преступниками», как считает Майя Белош, аналитик белградского Центра по вопросам политики безопасности. «СМИ и гражданское общество в Сербии воспринимаются как “враги государства”, потому что играют роль сдерживающего фактора и одного из последних барьеров на пути к абсолютной автократии», — добавила она.
Некоторые могут не согласиться со столь мрачной оценкой и укажут на изменения Сербии за последние десятилетия.
Чуть более двадцати лет назад в Сербии свергли Слободана Милошевича, коррумпированного популиста-демагога, правившего со времен коммунистической Югославии. С тех пор в стране бурный экономический рост, кроме того, она добилась прогресса во взаимоотношениях с Косовым — населенной преимущественно мусульманами бывшей автономной области, которая откололась от Сербии и объявила о независимости. Медленно, но верно страна приводит регламент своих институтов в соответствие со стандартами ЕС. Всего несколько недель назад Сербия еще продвинулась по пути вступления в ЕС, начав переговоры по нескольким новым направлениям.
Однако беспощадная кампания против KRIK наглядно показывает нелепость ситуации, когда развитость демократии измеряется формальными обязательствами. В ответ на критику сербское правительство выпустило медиастратегии, дорожные карты и учредило столько рабочих групп, что их сложно отличить друг от друга. Смотрите, вот все признаки правовой системы, ну а на журналистов подают в суд везде, даже в самых демократических странах.
Однако, по мнению экспертов, считать это доказательством прогресса значит предаваться пустому формализму.
«На бумаге все законы очень похожи на британские, канадские или германские, — констатирует Ясмин Муянович, политолог, специалист по Юго-Восточной Европе. — Но реальную действенность законов мы оцениваем по тому, как их применяют, как работают институты государства».
Так, по его словам, у сербского президента есть возможность убедительно отрицать очевидное.
«Как только [об этих исках] заговорят в Еврокомиссии, его аргумент будет таким: “О чем вы говорите? Есть независимая юстиция, есть независимая прокуратура. А я президент, я при всем желании не могу вмешаться”».
Журналисты KRIK смотрят на ситуацию так же.
«Сербия будто играет в демократию, — считает Бояна Йованович, заместительница главного редактора издания. — А так как страна якобы демократическая, то каждый имеет право предъявить обвинения кому угодно. Думаю, именно так все объяснят в правительстве и правящей партии. Но речь идет явно не о рядовых судебных делах, потому что большинство этих людей связаны с властной системой».
Поданные против KRIK иски, сомнительные и даже абсурдные, вызывают неподдельное удивление.
По одному из дел трое полицейских судятся с Йованович из-за статьи, написанной совсем другой журналисткой KRIK по имени Бояна. В другом деле бизнесмен потребовал через суд заплатить ему за репутационный ущерб и моральные страдания, потому что KRIK назвал его «обвиняемым наркобароном» в материале о суде над ним за выращивание более чем тонны марихуаны. А в уголовном деле по иску кума Вучича тот хочет, чтобы двух журналистов KRIK посадили за публикацию его «личной информации», хотя в статье говорится лишь о его бизнесах и офшорных компаниях.
Однако при всей «курьезности» многих из этих разбирательств угрозу они таят совсем не шуточную. В случае проигрыша по всем искам общий ущерб KRIK составит почти миллион долларов, что в три раза больше годового бюджета издания. Но даже если журналисты выиграют все дела, им предстоит покрыть внушительные судебные издержки.
Но, возможно, еще более ощутимая потеря для KRIK — это бесконечные часы, которые журналисты и редакторы вынуждены тратить на юридические баталии, а не на работу.
«Нам приходится общаться с юристами, готовиться к процессам, ходить на слушания, то есть тратить массу времени, — призналась Йованович. — Ведь речь не только о деньгах, речь и о времени. Получается, мы должны откладывать работу на какой-то срок».
Команда KRIK (Фото: KRIK)K
Абсурдности ситуации добавляет и то, что эту затратную работу приходится делать ради разбирательств, которые имеют мало общего с фактами. Достаточно сказать, что ни одна из якобы потерпевших сторон не обратилась к KRIK с требованием внести коррективы в статьи или дать пояснение. Более того, во многих случаях они даже не ответили на просьбы о комментарии для публикаций.
«По сути, их не особо волнует вердикт, — уверен Раде Джурич, юрист Ассоциации независимых журналистов Сербии. — Смысл даже не в том, чтобы подорвать бюджет [издания]. Их задача — создать трудную ситуацию в редакции KRIK, и в общем давление колоссальное».
Помимо «своеобразия» поданных исков и журналисты KRIK, и сторонние эксперты отмечают, что нынешнюю судебную атаку стоит рассматривать в контексте масштабного, направляемого властями потока нападок, которые происходят по многим каналам. Кроме судебных дел и официальных расследований издание сталкивается с «дежурной» клеветой со стороны членов парламента и — что, вероятно, более тревожно — со стороны популярных провластных таблоидов.
«Это “специфика” Сербии, — говорит Дойчинович. — Злобные кампании в СМИ, которые, как каток, безжалостно уничтожают каждого».
«KRIK — частное СМИ Беливука», — гласит заголовок на первой полосе одного из сербских таблоидов, указывая, что издание якобы связано с известным преступником. Другие провластные СМИ выпустили схожие материалы (Источник: CRD Europe / Twitter)
«Буквально каждую неделю, а иногда и ежедневно я появляюсь в проправительственных медиа, где меня выставляют шпионом, иностранным агентом, членом мафии или террористом, — рассказал он. — Они публикуют подробности моей частной жизни. В газеты попала моя переписка с бывшей девушкой».
Сложно доказать, что такие нападки — со стороны прессы, государства, отдельных чиновников — скоординированы. Однако сторонники KRIK уверены в этом, видя, как они происходят.
Если статья вызвала неудовольствие чиновников, «редакторы и владельцы таблоидов реагируют мгновенно», как отметил Дойчинович. «Сначала лично, в соцсетях. А через несколько часов или на следующий день вы видите реакцию непосредственно в желтой прессе».
«Я не могу связать их [с персонами во власти] напрямую, у меня нет доказательств, — признал Дойчинович. — Но когда видишь такого рода “перекличку” через 10-30 минут, то понимаешь, что они их защищают. Кроме того, все эти таблоиды также получают деньги от государства».
В такой атмосфере заверения правительства о том, что оно создает структуры по защите журналистов, звучат малоубедительно. Иногда эти структуры действительно делают что-то полезное, согласился Дойчинович. Однако его издание и ряд других вышли из рабочей группы, созванной властями, когда эта группа предпочла отмолчаться в ситуации шквала нападок на KRIK в таблоидах ранее в этом году.
«В той правительственной группе несколько людей из исполнительной власти, которые, если разобраться, и есть наибольшая проблема, — сказал Дойчинович. — Как мы можем общаться с ними? Если конкретная волна давления идет от премьер-министра, а вы с ним сидите в одной комнате? О чем можно говорить, если они сами дали ход этому нажиму на нас?»
В начале года международная организация Article 19, отстаивающая свободу слова, провела в Сербии виртуальную проверку. Побеседовав с правительственными чиновниками, журналистами и специалистами, сотрудники организации подготовили доклад, в котором говорится, что условия для журналистов стали опаснее, а действия государства оказались неэффективными.
«Можно наплодить сколько угодно правильных предписаний, — говорит Сара Кларк, глава Article 19 по Европе и Центральной Азии. — Но без политической воли ничего не изменится».
«Сербия обязалась создать благоприятную среду для свободы СМИ, — говорит она. — Но этого не происходит. Они порождают запретительную и опасную среду, оставляя безнаказанной политическую риторику против журналистов. И мы знаем, где рождается эта риторика: в высших эшелонах власти».
Что это означает для Евросоюза, где основными ценностями называют «уважение человеческого достоинства, свободы, демократии, соблюдение равенства, верховенства закона и прав человека»?
«Они выслушивают наши опасения, — сказала Роберта Тавери, специалист по вопросам свободы СМИ из Article 19. — Но неясно, какие меры принимают на самом деле, потому что ситуация не всегда улучшается, разве что в формальном плане».
Однако, пусть и далеко не гладко, процесс вступления Сербии в ЕС идет.
«Как обычно, в ЕС многое делается лишь для галочки, — говорит Ясмин Муянович. — Явный упадок демократии в Сербии произошел не в одночасье. И при этом нынешняя Еврокомиссия регулярно хвалит Сербию за реформы». (В канцелярии председателя Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен не ответили на просьбу дать комментарии.)
Как не устают объяснять политологи, даже в лучших начинаниях не будет смысла, если их не подкрепить истинным намерением в духе демократических преобразований.
Но Муянович говорит, что в Сербии «дух в [государственной] машине — это даже не призрак, а попросту труп».