Российская армия к началу войны в Украине считалась одной из самых сильных в мире. Согласно данным Международного института стратегических исследований (International Institute for Strategic Studies, IISS), на 2022 год в российской армии числилось 900 тысяч военнослужащих, это пятый показатель в мире. Здесь Россию превосходят только США, Китай и Индия и, возможно, Северная Корея.
В том, что касается военной техники, Россия так и вовсе впереди планеты всей. На вооружении российской армии стоят 12 тысяч танков, более шести тысяч самоходных артиллерийских установок, более трех тысяч систем залпового огня, порядка семи тысяч буксируемых артиллерийских орудий. По этим показателям, которые также приведены в исследовании Military Balance за 2022 год от IISS, Россия обходит все армии мира. То же касается и количества ядерных боеголовок — их у Москвы больше, чем у всех стран НАТО, вместе взятых.
Как же так вышло, что крупнейшая военная машина в мире буквально увязла в «маленькой победоносной войне» с соседней Украиной? Одни источники отмечают, что президента Путина ввели в заблуждение — как на этапе подготовки операции, так и во время ее проведения. Другие указывают на то, что солдаты и младшие офицеры были не готовы к реальным боевым действиям из-за того, что все приготовления держались в строжайшем секрете.
Об этих факторах говорят и опрошенные OCCRP эксперты и военные. Однако первоочередной причиной называют коррупцию в широком смысле. Речь идет не только о том, что в армии попросту воруют — технику, топливо или обмундирование.
Данные о перевооружении армии и затратах на нее непрозрачны и вызывают вопросы у экспертов. Не меньше вопросов вызывает и подготовка военных — как в условиях мирного времени, так и во время других «спецопераций» в Украине и Сирии. Коррупция подрывает пути снабжения, поставок топлива и боеприпасов не хуже мин противника. Не помогают на войне низкий боевой дух и дедовщина.
Так или иначе, опрошенные OCCRP эксперты и военные, в том числе высокопоставленные, сходятся в одном: во многом из-за коррупции началась эта сумбурная и провальная кампания, и именно коррупция в российской армии может Киев спасти.
Новая техника
Российская армия готовилась к возможной операции в соседней Украине более десяти лет. В 2007 году министром обороны был назначен Анатолий Сердюков, который должен был провести реформу вооруженных сил. Ускорила реформу восьмидневная война с Грузией, которая показала, что российские войска не готовы вести затяжные конфликты в современном ключе.
«До Сердюкова у нас была, по сути, советская армия, огромная, неповоротливая, с устаревшей техникой, нехваткой кадров», — вспоминает один из высокопоставленных военных. По его словам, Сердюков «хоть и воровал все, что плохо лежит», но реорганизацию провел. Вместо огромных войсковых соединений появились кадрированные бригады. С ними экс-министр и боролся. А на смену «бумажным войскам» пришли уже батальонные тактические группы, которые впервые применили уже после Сердюкова в 2014 году на востоке Украины.
Бывший министр обороны РФ Анатолий Сердюков (слева) с бывшим губернатором Московской области Борисом Громовым (в центре) и Дмитрием Медведевым в должности президента РФ, 2011 год (Фото: kremlin.ru, CC BY 3.0)
Срок Сердюкова в кресле министра обороны закончился скандалами — многочисленные уголовные дела и допросы ни к чему не привели. Однако старт реформам был дан, а раскручивал их вовсю уже следующий министр, Сергей Шойгу. «Его тут же поставили заниматься выполнением оборонзаказа в правительственной комиссии, — рассказывает эксперт одной из российских военных исследовательских групп. — Стало сразу понятно, что если Сердюков напрямую занимался реорганизацией, то Шойгу займется перевооружением».
С 2013 года Шойгу начал регулярно отчитываться публично о выполнении оборонзаказа. По последним данным, на январь 2022 года «процент перевооружения» составил больше 70 процентов. «Этот показатель — процент перевооружения — абсолютно фиктивная цифра. Ты не можешь ее проверить извне, а как у нас умеют рисовать, мне кажется, мы видим и сейчас», — сетует один из военных экспертов, опрошенных OCCRP. По словам другого военного аналитика, цифры Шойгу «не бьются с реальностью». «Мы видим новые образцы техники — ракеты, танки, подводные лодки — но в единичных экземплярах», — рассказывает он. Учитывая количество техники в российской армии, а это десятки тысяч единиц, переоснастить ее целиком — невероятно сложная задача. «И эта задача, мягко скажем, не была выполнена. По крайней мере, не была исполнена так, как об этом докладывали ежегодно президенту», — считает высокопоставленный военный.
Обман «наверху»
По словам опрошенных OCCRP экспертов и военных, именно «нарисованные цифры» могли стать причиной уверенности Москвы в молниеносной победе над Украиной. «У нас ежегодно десятки учений, парады, показательные запуски — как тут не уверовать в непобедимость армии?» — риторически вопрошает военный эксперт. По его мнению, Шойгу не создавал для Путина «потемкинские деревни», вооружение и правда было и есть в российской армии. Но количество современных единиц никак не достигает 70 процентов, о которых говорит министр обороны. «Из-за того, что данные о поставках фактически скрыты гостайной, мы лишь приблизительно можем оценить масштабы перевооружения», — соглашается другой военный аналитик.
Однако проблема не только в количестве современного оружия и бюджетах, вливаемых в армию. Да, Москва тратит значительные средства на военные цели: в 2022 году, согласно данным Стокгольмского института исследования проблем мира (Stockholm International Peace Research Institute, SIPRI), власти выделили на военные расходы 61,7 миллиарда долларов, это четвертый результат в мире. Если смотреть цифры относительно ВВП, то Россия здесь обгоняет даже США: третье место и 4,3 против 3,7 процента. «Это все внушительные цифры, конечно, но мы, я имею в виду общество и экспертов, зачастую не понимаем вообще, на что эти деньги тратят, никаких возможностей контролировать, проверять эти траты у нас нет», — резюмирует один из опрошенных экспертов.
Военный парад на Красной площади 9 мая 2018 года (Фото: kremlin.ru, CC BY 4.0)
Косвенным сигналом о том, что все идет не совсем так, как рассказывает в ежегодных отчетах министр Шойгу, служат уголовные дела в отношении руководителей различных оборонных заводов. Только за последний год в СМИ прогремели несколько задержаний, связанных со срывом поставок и импортозамещения в оборонной отрасли. «Это, само собой, только верхушка айсберга, кто-то где-то обнаглел, кто-то где-то дорогу перешел кому-то повыше. Всех объемов воровства, даже по этим делам, мы не видим», — рассказывает специалист одного из исследовательских центров в сфере оборонно-промышленного комплекса. По его словам, доходит до смешного: «Воруют везде, вон, больше года назад даже на надувных танках-макетах пытались украсть какие-то миллионы».
Несмотря на такие объемы даже публичного воровства, на «ответственных мероприятиях» все было «по высшему разряду», как рассказывает один из высокопоставленных военнослужащих. «Само собой, показать красиво технику, если ее мало, это мы умеем», — хвастается он. Однако главными «мероприятиями», на которых готовность российской армии смогли проверить в деле, стали операции на востоке Украины в 2014 году и в Сирии в 2015-м.
Последние тесты
«Проблема, если можно так выразиться, в том, что ни на востоке Украины, ни в Сирии нас, грубо говоря, не было», — отмечает военный эксперт, опрошенный OCCRP. Москва до сих пор официально отрицает участие регулярной армии в кампании 2014 года на территории Украины. В Сирии присутствие российской армии «на земле» ограничивалось в основном охраной объектов, обеспечением работы аэродромов и разведкой. «Это современная военная кампания, да, но ее нельзя сравнивать с тем, что происходит в Украине сейчас. Тут [в нынешней кампании] используют реальную живую силу против реальной живой силы противника», — объясняет эксперт.
После сирийской кампании у российской армии, реформированной и перевооружаемой, появился реальный боевой опыт. Через Сирию прошли десятки тысяч российских солдат, но постоянно участвовали в столкновениях в основном военные летчики и экипажи самолетов. «Конечно, были запуски ракет, регулярно проводились учения флота. Но у „Исламского государства“ никакого флота и авиации нет», — резюмирует другой военный аналитик. Из-за этого сложно понять, насколько Москва была готова к наземной операции на большой территории. «Одно дело — ежедневно утюжить ракетами какие-то подземные ходы и палатки в пустыне, другое дело — после этих воздушных ударов вести бои на местности», — добавляет аналитик.
Владимир Путин с военными летчиками российских ВКС на аэродроме Хмеймим в Сирии, 2017 год (Фото: kremlin.ru, CC BY 3.0)
Минобороны, судя по первым дням войны, действительно опиралось на сирийской опыт. Использование большого количества высокоточных ракет, авиации, даже отчеты официального представителя ведомства Игоря Конашенкова — все это похоже на сводки 2015 года, вспоминают эксперты. «Но тут проблема-то во владении территорией, в операции на земле, в продвижении, планировании, в тысяче вещей, о которых в Сирии можно было настолько не задумываться», — заключает один из них.
Именно поэтому наземные соединения оказались не готовы к украинской кампании 2022 года. «На технику, оснащение, какие-то разработки деньги еще нашлись, а вот на оснащение самой армии, ее обучение после реформ Сердюкова как-то подзабили», — считает военный в отставке, участвовавший в операции на востоке Украины в 2014 году.
Человеческий фактор
«Слушай, ну у нас постоянные занятия были только у роты разведки. У одной роты во всей дивизии, которая, кстати, совсем не про разведку», — объясняет экивоками ситуацию младший офицер одной из воинских частей, участвующих в войне. По его словам, военная разведка его части участвовала в обеих крупных кампаниях последнего десятилетия: и в Украине, и в Сирии. «Это настоящие бойцы, по-настоящему занимались. Каждый день дважды стрельбы, минимум час тактической подготовки», — рассказывает офицер.
Такая ситуация типична для всей российской армии, утверждает юрист связанного с армией правозащитного проекта. «Срочников вообще не готовят нормально, тут все как и было. Но контрактников готовят все хуже и хуже. Занятия отменяют, стрельбы — тоже. Люди идут вроде как в армию, а занимаются хозяйственными работами — барак отремонтировать, траву покосить», — описывает ситуацию он. Это касается не только моторизованных пехотных частей, но и, например, танкистов. «Мы в танк садимся, только когда начальство приезжает. Для учебных выездов, говорят, дизеля нет», — рассказывает один из танкистов, проходивших службу по контракту в Восточном военном округе. Ситуацию должны были исправить виртуальные тренажеры. Однако и с ними «что-то случилось». «У нас в части было два таких, сначала все как в том анекдоте: “смотреть можно, но не включай”. Потом мы пару занятий провели, один из них сломался, и нас больше к ним не подпускали», — рассказывает бывший танкист.
Танк Т-80БВМ на военном параде 9 мая 2021 года (Фото: kremlin.ru, CC BY 3.0)
Проблемы в обучении есть не только у рядовых и младших офицеров, но и у будущих высших чинов. «У меня на работу с картами, например, есть только два часа в неделю со студентами», — рассказывает один из преподавателей военно-учетной специальности. По его словам, если в учебном заведении есть хороший преподаватель по предмету, можно еще как-то обучить студентов. «Но если это какой-то отставной майор не первой когорты, то всё, считай обучение можно заканчивать», — возмущается он. В ход идут «старые уроки» или дедовщина. «Никакой жести, конечно, иначе бы сразу всех пощелкали, но коньячку принести на зачет, поорать перед строем, поставить всех в упор лежа — это пожалуйста», — описывает ситуацию преподаватель.
Психологическое состояние
Низкий, как говорят военные, уровень морально-психологического состояния — еще одна причина проблем российской армии в текущей кампании. По официальной версии, дедовщина (как и коррупция) в армии полностью искоренена. Однако громкие дела, например расстрел срочником Рамилем Шамсутдиновым сослуживцев, говорят о том, что это не так.
«К нам постоянно по неуставным отношениям обращаются. Каких-то вопиющих случаев, конечно, стало меньше. Но все еще сохраняются мелкие взятки, психологическое давление, легкие побои “в воспитательных целях” и другие, казалось бы, пережитки советской армии», — рассказывает юрист связанного с армией правозащитного проекта. По его словам, это создает абсолютно нездоровые отношения, что, само собой, в условиях экстремальной ситуации вызывает недоверие к командованию, нежелание служить.
Лагерь российских солдат на границе с Украиной перед началом военной операции (Фото: Twitter / @CITeam_ru)
Примером таких историй может быть, например, видеозапись, опубликованная исследовательской группой Conflict Intelligence Team 3 марта, в начале военной кампании. На ней военнослужащие обсуждают, что командование «бросило их тупо как пушечное мясо» и заставляет «подписывать какие-то бумаги». «Ну приказы командиров и начальников, как в присяге написано, — это святое. Но верить им обычно никто не верит, каждый в армии за себя», — рассказывает OCCRP один из военнослужащих, принимающих участие в войне.
Закономерный результат
На том же видео, опубликованном CIT, голос за кадром рассказывает, что «брошенные» военные не ели уже три дня. На проблемы со снабжением указывают и другие источники. Например, на опубликованном Вооруженными силами Украины видео с захваченными припасами российских военных видно, что сухие пайки, переданные солдатам, давно испортились, срок их годности истекал в 2015 году. «Просроченные сухпайки — это старая история. Они лежат годами на складах, никому не нужные. Что же их, выбрасывать теперь? Это же консервы, что им будет?» — рассказывает высокопоставленный военный. Несмотря на это, он добавляет, что «солдат кормят хорошо, просто еда к ним не доезжает».
Военнослужащие Таманской дивизии на станции Долбино в Белгородском районе, неподалеку от границы с Украиной. Фотографию передали Комитету солдатских матерей жители соседнего села (Фото: Twitter / @RALee85)
Не доезжает к военным не только еда. По словам троих опрошенных OCCRP военных, участвующих в военной кампании на территории Украины, в их подразделениях были проблемы с теплыми вещами, горючим и запчастями для военной техники, в основном грузовиков. «Март был холодный, а у нас даже печку топить было нечем. Хорошо, что печки сами привезли, а то я слышал, у многих и их не было», — рассказывает один из них. «Мне выдали плащ-палатку, но в роте где-то четверть пацанов остались без них, тупо не хватило, обещали подвезти, естественно, не подвезли, делили как-то», — вспоминает другой.
Гражданская рация китайского производства, найденная среди российской техники украинскими военными (Фото: Twitter / @mil_in_ua)
Проблемы с одеждой и горючим подтверждают и перехваченные ВСУ переговоры российских военных, а также данные западных разведок. Утечка этой информации стала возможна из-за другого просчета — вместо защищенных каналов связи российские военные использовали обычные телефоны и китайские бытовые рации. Об этом говорят как данные ВСУ, так и опрошенные OCCRP военные. «Для меня это вообще загадка. Рации у нас в части есть, их даже использовали. Но почему бы всем, ***, их не раздать», — возмущается один из военных. По его словам, из-за этого разные подразделения не могли нормально взаимодействовать. «*** с ней, с подготовкой, когда у нас справа фланг поддерживает Росгвардия, которая вообще не одупляет, что происходит. Но когда у тебя ракеты летят, а ты не знаешь, свои работают, не свои, — это дичь», — в красках описывает ситуацию один из участвовавших в кампании солдат.
Что дальше?
Пока российская армия готовится ко второму этапу кампании и наступлению в Донецкой и Луганской областях, решать проблему коррупции никто не будет, считают опрошенные OCCRP военные и эксперты. «Коней на переправе не меняют, но уверен, потом головы полетят. Правда, мы ничего об этом не узнаем, скорее всего», — сетует военный аналитик. Он вспоминает, что последним громким делом именно в отношении военных было обвинение в пропаже 300 тонн топлива на полигоне Капустин Яр. Начальнику полигона вменяют взятку в размере двух миллионов рублей, его отправили под домашний арест.
Оставленный российскими военными ЗРПК «Панцирь-С1». Одной из причин выхода из строя российской военной техники эксперты называют плохое обслуживание (Фото: Twitter / @TrentTelenko)
«Это все мелочи какие-то, но из таких мелочей и сложилась картинка, которую мы видим на территории Украины сейчас. Как это исправлять — думаю, уже не мы будем решать», — вздыхает высокопоставленный военный. Ни он, ни другие опрошенные военнослужащие не знают, насколько высшее руководство страны проинформировано о причинах неудач на первом этапе кампании. «Что смешно, коллегии с Шойгу проходят в каком-то очень расширенном составе, но наверх докладывать ходит только он да [начальник Генштаба Валерий] Герасимов», — рассказывает один из собеседников OCCRP.
Тем временем силы, участвовавшие в боях в Киевской области, вернулись на территорию России и готовятся к новой атаке. «Сейчас переквартируемся пару дней, как нам сказали, все нужное выдадут — те же плащ-палатки, печки, пайки. И снова в бой», — описывает ситуацию младший офицер, участвующий в «специальной операции».
«Смена вектора основной атаки должна как-то нивелировать проблемы с техникой, обмундированием и обеспечением вообще. Все-таки одно дело — пробираться по одной дороге через Чернобыльскую зону отчуждения, а другое — по знакомым дорогам ДНР и ЛНР доставлять горючее и припасы», — объясняет военный эксперт. Но даже в таком случае, уточняет он, это не снимает вопросы о готовности техники и нехватке самого необходимого, например, раций.